Повседневная жизнь Монпарнаса в Великую эпоху, 1903-1930 гг. - [23]
Литературные журналы и «однодневки»
Еще об одном монпарнасском издании хотелось бы не только упомянуть, но и обратить на него внимание: «Теперь», появившийся в апреле 1912 года и вышедший всего четыре раза. Это скандальное издание, отпечатанное на скверной бумаге, - эксклюзивное творение одного из самых эксцентричных персонажей, оставивших свой след в истории Монпарнаса. Артур Краван, ростом два метра два сантиметра и весом сто пять килограммов, атлетического сложения, голубоглазый, редкий красавец, несмотря на то, что в выражении его блестящих глаз мелькало нечто пугающее. На самом деле его звали Фабиан Ллойд, а вот его происхождение, как и гражданское состояние, определению не поддавалось. Чтобы окончательно сбить с толку, он представлялся в шутовской манере как «Таинственный сэр Артур Краван, поэт с самыми короткими волосами на свете, внук канцлера королевы - натуральный, племянник Оскара Уайльда - ненатуральный, и внучатый племянник лорда Альфреда Теннисона - ненатуральный». Он любил похвастаться своими дурными наклонностями и рассказывал, как работал шофером такси в Берлине, боксировал, собирал апельсины в Калифорнии и совершил «ограбление века» в одном ювелирном магазине Лозанны. Единственное, что известно достоверно, - о его длительном пребывании в одном из коллежей этого города, откуда он вынес великолепное владение французским языком.
Этого предшественника хиппи, приводившего Монпарнас в смятение своим нарядом (черная рубаха, выпущенная поверх брюк, с поясом из красной фланели, как у землекопов, в то время когда поэты и художники еще носили смокинги, гетры, котелки, а иногда даже рединготы и цилиндры), можно рассматривать как первого дадаиста, учитывая его вызывающее поведение, крайности и грубые шутки. Его выступления в «Театре творчества» сопровождались звуками автомобильных гудков, револьверными выстрелами или ударами плети по зеленому покрытию стола; все это еще будут вытворять дадаисты лет эдак через десять. Журнал, а все статьи для него он сочинял сам, а кроме них - еще и рекламные заметки, например: «Где встречаются поэты? сутенеры? и боксеры? У владельца ресторана под названием X», - являл собой образцовое провокационное издание. В нем Краван утверждал превосходство спортсменов над интеллектуалами и художниками, воспевал гомосексуалистов, воров и сумасшедших… То, что сегодня нам представляется таким привычным. Но это было в 1912 году…
Уверенный, что физическая сила позволяет ему абсолютно все, он отправлялся продавать свой журнал к дверям Салона независимых художников, с хитрой миной предлагая его тем, кого изничтожал в своих статьях. «Потерпевшим» приходилось собираться вчетвером, чтобы поколотить насмешника.
К несчастью, Артур Краван и сам не понимал, до чего может довести его поведение, и позволил себе слишком грубое обхождение с Мари Лорансен, из-за чего его вызвал на дуэль сам Аполлинер… Этот жест тем более заслуживал уважения, что усталая Муза поэта только что оставила его, отдав предпочтение красавцу-немцу из кафе «Дом». До дуэли дело не дошло, в действительности драться никому не хотелось. Инцидент урегулировали «секунданты» - Жером Таро и Клод Шеро - не совсем по чести, а лишь ограничившись объяснениями оскорбителя. Объяснениями, ставшими поводом к новым насмешкам: «Чтобы расставить все точки над «i», я постараюсь, пользуясь случаем, уточнить сказанную мною фразу, послужившую поводом к недоразумению. Говоря о Мари Лорансен: «Вот одна из тех, кто ждет не дождется, когда ей задерут юбку и засунут под нее кое-что покрупнее…», я хотел сказать буквально следующее: «Вот одна из тех, кто ждет не дождется, когда X задерет ей юбку и начнет свои игрища в ее саду наслаждений…» Ну чем не в духе «дада»!
В августе 1914 года Артур Краван исчез. Скрывая свое германофильство под антиимпериалистическими высказываниями, он не собирался надевать на себя униформу Ее Грациозного Величества. Попав неведомыми путями в Италию, он смог добраться до Барселоны… через Балканы. И там, в 1916-м, снова встретил Мари Лорансен и ее мужа-немца. У Кравана не было за душой ни гроша, и ему в голову пришла злополучная идея: памятуя о своих спортивных подвигах, он бросил вызов чернокожему Джеку Джонсону, чемпиону мира в тяжелом весе… Тот принял его, увы, всерьез, и с первого удара отправил несчастного в нокаут под негодующие вопли зрителей, ожидавших настоящего боя. Краван без стеснения получил причитающиеся ему деньги и отправился в Нью-Йорк, где Марсель Дюшан, Штиглиц и Мэн Рей проводили «Салон независимых американцев», что в действительности являлось первой демонстрацией «дада». По этому случаю Краван решил произнести одну из своих «лекций», исполняя свои коронные трюки. Но если револьверные выстрелы, задающие словам ритм, никого не удивили в стране, где курок спускается по любому поводу, то выходка со сниманием штанов на сцене, напротив, вызвала бурное волнение норковых манто и опешивших перьев… Его приключения закончились где-то в голубых водах Мексиканского залива, на дно которого отправилось и тело, и «состояние» этого сумасброда вместе с яхтой, на которой он намеревался доплыть до Буэнос-Айреса, надеясь поправить там свои дела. Поэтесса Мина Лой, только что ставшая его супругой и отправившаяся вперед него на комфортабельном судне, так и не дождалась мужа. После войны она организовала поиски во всех южноамериканских тюрьмах, но, убедившись, что его там нет, обрела душевный покой и снова вышла замуж. Последний штрих в сотворении великого Монпарнаса - это «Камелеон». В начале двадцатых годов, когда начался бурный всплеск культурной жизни, Алесандр Мерсера, бывший завсегдатай «Клозри де Лила», один из организаторов группы «Аббатство в Кретейе» (в нее также входили Жорж Дюамель, Жюль Ромен и Шарль Вильдрак) попытался возродить традиции литературного кабачка и открыл небольшое заведение под названием «Камелеон», создав его по образу и подобию исчезнувшего «Черного кота»; это было все равно что плыть против течения: время взлохмаченных поэтов безвозвратно ушло.
В книге известного искусствоведа Жана-Поля Креспеля занимательно повествуется о повседневной жизни художников, творчество которых составило целую эпоху в мировой живописи. Художники-импрессионисты (а к их числу автор относит Э. Мане, К. Моне, Йонгкинда, Сислея, Писсарро, Сезанна, Дега и др.) предстают перед читателем не в ореоле своей неувядающей славы, а в суровой повседневности будней, в периоды безденежья, неприкаянности, бездомности. Мы узнаем, как и кто покупал у них картины, как складывалась их личная жизнь, из-за чего они ссорились и как дружили.
В книге Ж.-П. Креспеля рассказывается о повседневной жизни художников, писателей, актеров, жизнь и творчество которых были неразрывно связаны с Монмартром, этим легендарным уголком Парижа. Помимо затейливых историй из жизни знаменитостей, среди которых — Пикассо, Утрилло, Аполлинер и другие, читатель узнает о чудаках и оригиналах, населявших Монмартр и внесших свою лепту в создание его легенды.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.