Повседневная жизнь импрессионистов, 1863-1883 - [48]
Моне, как и Золя, полюбил берега Сены, ставшие для него страной грез. С этого момента, несмотря на многочисленные путешествия в Англию, Голландию, Норвегию и Италию, небольшие деревушки, разбросанные по берегу реки от Парижа до Руана, стали неизменными местами его летнего паломничества: сначала Буживаль, потом Аржантей, Ветей, Пуасси и, наконец, Живерни — в течение сорока лет седобородый Моне был патриархом этих мест.
Увы! Отдых в Беннекуре закончился для Моне не лучшим образом. Вернувшись в харчевню мамаши Дюмон, он должен был немедленно убираться оттуда чуть ли не нагишом, после того как признался хозяйке, что ему нечем платить по счету. Совсем потеряв голову, он устроил Камиллу и сына у знакомых деревенских жителей, а сам отправился в Гавр, надеясь получить хоть какую-то сумму от отца и тети. Но его ожидало большое разочарование. Отец, незадолго до того женившийся на своей служанке, которая родила от него ребенка, испытывал денежные затруднения, а старая тетушка незадолго до своей кончины узнала о его «связи» (Клод Моне женился на Камилле Донсье лишь 26 июня 1870 года) и отказалась помогать племяннику. С этим моментом обычно и связывают попытку самоубийства Моне. Подобный факт, однако, опровергается пасынком художника Жаном Полем Ошеде.[78] Выдвинутые им аргументы кажутся вескими. Моне, выросший на берегу моря, был прекрасным пловцом и потому, бросившись в воду, инстинктивно двигался бы так, чтобы не утонуть. Тем не менее существует его письмо Базилю с рассказом о попытке самоубийства, хотя не исключено, что Моне, желая тронуть сердце друга, выдал мимолетное намерение за реальный факт. Известно, что он имел склонность искажать события и рассказывать всяческие небылицы.
Возвратившись из Гавра с деньгами, вырученными от продажи нескольких картин некоему господину Годиберу, ниспосланному несчастному художнику Провидением, Клод решил не возвращаться в Беннекур и, по совету Ренуара, гостившего у родных в Лувесьенне, остановиться в Буживале, точнее, в деревушке Сен-Мишель. В те времена средства передвижения были еще довольно ограниченны, и этот район в долине Сены, где проходила железная дорога Париж — Сен-Жермен, просто кишел парижанами, с ранней весны устремлявшимися сюда купаться, заниматься греблей, устраивать завтраки на траве и пьянствовать в кабачках у реки. Шату, Буживаль и — на противоположном берегу — Круасси пользовались особой популярностью у столичных жителей. Каждое лето, по воскресеньям, горожане толпами устремлялись на острова и лужайки, расположенные по обоим берегам.
Два заведения были особенно в моде: «Лягушатник», стоявший напротив острова Круасси, в тихой заводи Сены, и ресторан «Фурнез» на самом острове, возле моста Шату; именно они вошли в историю импрессионизма.
«Лягушатник» представлял собой кафе на воде, размещавшееся на пришвартованном к берегу Сены понтоне, стоявшем в небольшом рукаве реки и соединявшемся с островом переходным мостиком, перекинутым через крохотный островок, который одни называли «цветочным горшком», другие — «камамбером». Прелестный уголок, где во времена Второй империи царила привычная атмосфера беззаботности и счастья, подробно описан и братьями Гонкурами, и Золя, и Мопассаном. Последнему особенно была по душе веселая атмосфера «Лягушатника». В новелле «Жена Поля», вышедшей одновременно с «Заведением Телье», описана «целая флотилия яликов, гоночных лодок-одиночек, байдарок, шлюпок, самых разнообразных по форме и материалу, которые скользили по неподвижной глади, сталкивались, задевали друг друга, цеплялись веслами, внезапно останавливались от мощного захвата и расходились от толчка жилистой руки и мчались по волнам, напоминая желтых и красных рыб».
«Лягушатник» заслужил это прозвище тем, что здесь в большом количестве собирались хорошенькие девицы легкого поведения, так называемые «лягушки», приезжавшие сюда в сопровождении мелких хулиганов и проходимцев из предместья. Иногда они появлялись в одиночестве, в надежде поймать клиента, для наживки используя вызывающие наряды крикливых расцветок.
«Девицы — яркие блондинки с неправдоподобно пышной грудью и необъятным задом, густо напудренные, с жирно подведенными глазами и кроваво-красным ртом, в туго зашнурованных корсетах под облегающими платьями экстравагантных фасонов — волочили по свежей траве подолы своих безвкусных и крикливых нарядов; их сопровождали молодые люди в костюмах, скопированных из модных журналов, в светлых перчатках, лаковых ботинках, с тоненькими тросточками и моноклями, делавшими еще более глупыми их и без того нелепые улыбки» (Мопассан «Заведение Телье», «Жена Поля»).
В «Лягушатнике» можно было найти и здоровое развлечение — спорт. Здесь собирались молодые загорелые юноши в майках, белых брюках и соломенных шляпах и соревновались на утлых суденышках, куда сажали с собой своих подружек, наряженных в светлые платья, прятавшихся под разноцветными зонтиками от солнца. «Разнежившиеся парочки время от времени брали лодку напрокат и плыли по течению. Вокруг медленно… проплывали берега, зеленые массивы с темными просеками, с затоптанной воскресными пикниками травой, жиденькие деревья, ярко раскрашенные барки, погрузившие бока в струящуюся воду, мерцающий свет, играющий на поверхности стоящих у причала яхт, сверкающие берега, оживляемые присутствием большого числа кораблей, везущих песок, чистивших каналы, и множество тележек, запряженных белыми лошадьми.
В книге Ж.-П. Креспеля рассказывается о повседневной жизни художников, писателей, актеров, жизнь и творчество которых были неразрывно связаны с Монмартром, этим легендарным уголком Парижа. Помимо затейливых историй из жизни знаменитостей, среди которых — Пикассо, Утрилло, Аполлинер и другие, читатель узнает о чудаках и оригиналах, населявших Монмартр и внесших свою лепту в создание его легенды.
Эта книга посвящена повседневной жизни Монпарнаса, одного из знаменитейших районов Парижа, в самую яркую его эпоху - с 1905 по 1930 годы. В те времена здесь жили и творили, то погибая от нищеты, то утопая в роскоши, такие прославленные писатели и художники, как Аполлинер, Хемингуэй, Модильяни, Пикассо, Шагал и многие другие. Читатель узнает о том, как отапливались и чем украшались их жилища, каково было их отношение к вину и умывальным принадлежностям, как они добывали средства к существованию, ходили в гости, шутили, сплетничали и устраивали потасовки.
Настоящая монография представляет собой первую попытку исследования дипломатических отношений и культурных связей между Золотой Ордой и Египтом. Автор монографии анализирует причины, вызвавшие столь продолжительный и тесный союз между двумя странами, различными как как по своей культуре, так и по истории своего развития. Поводов для такого союза было несколько, причем важно подчеркнуть, что на всем протяжении рассматриваемого периода (от середины XIII до конца XIV в.) инициатива в поддержании дружественных отношений с Золотой Ордой, как правило (по крайней мере, до середины XIV в.), исходила от Египта, так как последний был не только заинтересованной стороной в этом союзе, но даже вынужден был искать политической поддержки в Золотой Орде.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.