Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны - [7]
Началась цепная реакция. Ученые всего мира, взбудораженные сообщением Би-би-си и статьей М. Вентриса и Дж. Чедвика «Несомненное свидетельство использования одного из диалектов греческого языка в микенских архивах», опубликованной в начале 1953 года «Вестником эллинистических исследований» (с. 84–103), наперебой принялись предлагать собственный вклад в расшифровку, давать подтверждения, делать необходимые дополнения. Выяснилось, что знаки, начертанные на табличках, вазах, пластинках микенской Греции, запечатлели своеобразный, весьма архаический греческий язык, довольно близкий к классическим диалектам Аркадии и Кипра.
Несмотря на множество «стенографических» особенностей, таких, как отсутствие конечных звонких согласных, смешение в конце слов глухих, сонорных и придыхательных согласных, ассимиляция r и l, а главное — на невероятное обилие имен собственных и непонятных слов, тексты, найденные в Кноссе, Пилосе, Микенах, Фивах и т. д., позволили наконец восстановить повседневную жизнь современников Троянской войны и даже нескольких поколений их предшественников начиная с XIII века до н. э. Благодаря им крестьяне, моряки, ремесленники, солдаты, чиновники вновь начали говорить и действовать. А золотые маски Афинского музея отныне уже не просто маски мертвых.
Чисто исторических текстов немного. В основном это приказы, отдаваемые безымянными начальниками подчиненным, чьи имена поразительно напоминают имена, донесенные до нас эпической легендой: Трос, Гектор, Приам, Протей, Тесей, Фиест и даже A-ki-re-u, то есть Ахилл! В целом, пожалуй, возникает впечатление экономической неразберихи, усугубленной военным положением и кризисом власти накануне пожара, разрушившего дворец и изгнавшего писцов, зато навеки сохранившего глиняные документы — свидетелей катастрофы. Приблизительно 4500 фрагментов, коими мы располагаем и терпеливо склеиваем, классифицируем и переводим, в большинстве своем относятся к инвентарным спискам и бухгалтерии. Но, вглядываясь в подсчеты старательных чиновников, мы слышим, как наполняются зерном и пустеют закрома, как снаряжаются военные колесницы и корабли береговой охраны, как кузнецы обращают в оружие слитки бронзы, сборщики взимают подати драгоценным и обычным металлом, тканями и продуктами питания, жрецы курят фимиам небесным и земным владыкам и закалывают на алтарях последние жертвы. Нет больше Одиссея, и некому бить Терситов или вразумлять женихов. От множества оплавленных временем глиняных «страниц» исходит один громкий жалобный вопль — голос первой трагедии, действительно разыгравшейся в Греции. Благодаря этим документам магический круг преданий и археологических исследований смыкается: вчерашний вымысел стал действительностью.
МИР И ЧЕЛОВЕК
Поэт представляет нам владыку людей и богов Зевса сидящим на вершине лесистой Иды, на пике Гаргара, и безмятежно наблюдающим, как воины убивают друг друга на равнине у Трои («Илиада», VIII, 48; XIV, 292–293; XV, 151–152). Будь это нынешний Дикилидаг (650 м) или Каздаг (1767 м), божественный наблюдатель, он же автор разыгрываемой драмы, оставался бы абсолютно невидимым среди сосен и облаков в шестидесяти или семидесяти километрах от поля битвы. Но он, чьи «взгляд и голос объемлют любые дали», видит даже греческие города, откуда прибыли в Троаду спутники Агамемнона и Менелая. А порой, как в начале Песни XIII «Илиады», его взор обращается к северу, к всадникам Фракии и скифам, поразительным созданиям, пьющим молоко кобылиц, и невольно приходит в голову, что небожитель хочет сравнить греков и варваров. Иногда Зевс устраивается в одном из своих дворцов у границ эллинского мира: на Олимпе в Пиерии, между Фессалией и Македонией, или на вершине горы Митрица возле Додоны в Эпире. Так ему удобнее приглядывать за своими — пеласгами, эллинами, ахейцами и данайцами. Присядем и мы вместе с поэтом в священной ограде у благовонного жертвенника, воздвигнутого Зевсу в Троаде, и из этой, близкой к небесам обсерватории поглядим, каков был греческий мир за тысячу двести пятьдесят лет до Рождества Христова.
Микенская Греция
Географически — это совсем небольшое пространство на юго-востоке Европы, там, где короткое запястье и костлявая рука Южных Балкан обронили в Средиземное море браслет из двух сотен островов И плюс к тому — драгоценное колье, охватившее берега Малой Азии и Южной Италии, — города, колонии, базары, порты, где то появляются, то исчезают греки, неуловимые, как волны и водяная пыль Эгейского моря, навеки просаливающие все, чего коснулись. В общей сложности — 100 тысяч квадратных километров обитаемых земель и чуть менее двух миллионов душ. Такие цифры дает нам анализ «Каталога кораблей» из второй песни «Илиады». Именно из нее мы знаем, что 1186 кораблей с экипажем от пятидесяти до ста двадцати человек переправили в Троаду двадцатую часть жителей континентальной Греции и Архипелага. Свидетельство это вполне надежно: филологи доказали, что оно древнее остального текста эпической поэмы, а данные археологии дают тому подтверждение. Земля Греции предстает совсем иной, чем в наши дни, — в пять раз менее населенной и на добрую треть меньше. Но поскольку города и поселения, оформившиеся в те времена, как правило, располагаются на прежнем месте, нам несложно представить их себе в те времена.
