Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке - [2]
Русские, утвердившись на правом берегу реки Кубани в конце XVIII века, застали следующую картину. По словам автора записки «Взгляд на местность, обитаемую черкесами», «юго-западная покатость Кавказского хребта от урочища Гагры до крепости Анапы и все Закубанье, или северная покатость Кавказского хребта, от крепости Анапы до истоков Кубани, населены обществом, называемым от нас черкесами; собственно же горцы называют себя адиге и абадзе. К отделу адиге принадлежат общества: бзыдух (бжедух) или хамышей и черчиней, хемкюй или тимгоргой и адымий, гатгокай, мохош, беслиний (беслиней), жане, хегайк и кабардей или кабардинцы. К отделу абадзе принадлежат: абадзех (абадзехи), шапарг (шапсуги), натохадж (натухайцы) и убых (убыхи). Как адиге, так и абадзе - одного происхождения; говорят одним языком, разность в поднаречиях сравнительно как между великорусским, малороссийским и белорусским языками, - все друг друга понимают…».
К середине XIX века этнический состав края стабилизировался. На Северо-Западном Кавказе, как и в XVIII веке, жили крупнейшие адыгские народы - натухайцы, шапсуги, абадзехи; на Черноморском побережье - убыхи и абхазы. Почти ассимилировались более мелкие этнические группы адыгов - шегаки, жанеевцы и др. На Кубанской равнине расселились бжедухи, темиргоевцы, адамиевцы; по Лабе - егерукаевцы, махошевцы, бесленеевцы. В междуречье Кубани и Лабы осели кубанские ногайцы. В верховьях рек Лаба, Белая, Большой и Малый Зеленчук обитали абазинские этнические группы: баговцы, баракаевцы, кызылбековцы, тамовцы, башильбаевцы. Эта группа абазин называлась шакарда (горцы) в отличие от тапантинцев - жителей равнин.
Кабарда в конце XVI века разделилась на Большую (от реки Малки до реки Урух) и Малую (от Уруха до Среднего Терека и по правому берегу Терека). Вплоть до начала XIX века население не вело оседлого образа жизни в силу целого ряда причин: занятия скотоводством, феодальных усобиц, эпидемий, а также в связи с постоянной опасностью, исходившей от соперничавших за Кавказ держав.
Соседями кабардинцев были карачаевцы и балкарцы, занимавшие смежную территорию у отрогов Эльбруса. Карачаевцы в 30-40-х годах XVII века прочно обосновались в верховьях Баксана. На карте XVII века А. Ламберти карачаевцы (карачиоли) уже помещены на территории нынешнего Карачая. Согласно русским документам 1639 года, карачаевцы жили по Баксанскому ущелью. В первой половине XVII века часть карачаевцев, из-за феодальных распрей выселилась в верховья реки Кубани. Родственные карачаевцам балкарцы населяли Балкарское ущелье вдоль реки Черек. В XIX веке карачаевцы населяли Приэльбрусье, истоки Кубани и ее верхних притоков; балкарцы - северные склоны центральной части Главного Кавказского хребта и ущелья рек Баксан, Чегем, Черек и Укван; кабардинцы - равнины и предгорья в бассейнах Кумы, Малки, Баксана, Черека и Терека.
Этническая территория осетин находилась в центральной части Северного Кавказа, преимущественно в пределах горных ущелий верховьев Терека и его левых притоков: Шзельдона, Фиагдона, Ардона и Уруха. В связи с малоземельем часть осетин мигрировала за Главный Кавказский хребет на территорию Южной Осетии. В XIX веке осетины стали заселять Владикавказскую равнину. В этот период в Северной Осетии оформились общества Алагирское, Дигорское, Куртатинское и Тагаурское. От бассейна рек Камбилеевки и Армхи на западе до Аксая на востоке размещались вайнахи: чеченцы (нохчи), ингуши (галгаи), карабулаки (орстхой) и аккинцы (аккхи). Историческую, культурную и языковую общность этих народов отмечал русский филолог-кавказовед П. К. Услар (1816-1875). «Чеченский язык, - писал он, - представляет замечательный характер единства: уроженцы двух противоположных концов Чечни без затруднения могут разговаривать друг с другом, за исключением разве джераховцев (ингушское племя. - Авт.) , которые говорят весьма измененным наречием».
Предки вайнахов, как считают некоторые исследователи, упоминаются в «Географии» Страбона (II в. н. э.) под именем гаргареев. Древний географ считал их соседями мифических амазонок, якобы обитавших на реке Термадонт (Терек). В «Армянской географии» VII века Анания Ширакаци значатся прямые предки чеченцев и ингушей - нахчаматьяны (люди, говорящие на нахском языке) и кусты (кисты, кистинцы). В грузинских хрониках XI века Леонтия Мровели, своде летописей «Картлис Цховреба» и капитальном труде историка Вахушти Багратиони «Сакартвелос Цховреба» («Жизнь Грузии») вайнахские племена названы глигвами и дзурдзуками (последний этноним сохранялся вплоть до XVIII в.).
Территорию расселения вайнахов в XIX веке описал исследователь А. Л. Зиссерман в своих воспоминаниях «Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1867)»: «Параллельно северному склону Главного Кавказского хребта тянется довольно высокая, покрытая густыми лесами, преимущественно чинарами (бук), цепь гор, известных под именем Черных (покрытые лесом, они, в сравнении с высящимися за ними снеговыми скалистыми громадами, всегда темны, отчего и название Черных). От их границы до другого незначительного безлесного гребня, называемого Сунженским, стелется обширная плодородная долина протяжением более полутораста верст, покрытая густыми лесами, омываемая от юго-запада на северо-восток рекою Сунжею и прорезанная множеством горных речек и ручьев, впадающих в Сунжу… Восточную часть этой долины омывает река Мичик в слиянии с Гумсом; тут чеченцы называют себя мичиковцами. Еще восточнее, в гористой, менее плодородной части, вдаваясь более в уступы Черных гор, по речкам Ахташ, Ямансу и Ярыксу живут самые воинственные из чеченцев, называя себя ичкеринцами и ауховцами. Небольшая часть живет на безлесной плоскости, между Сунжей и Тереком. Река Аргун, протекая из главного хребта с юга на север, прорезывает Черные горы и плоскость на две части, впадая в Сунжу. Лежащая по правому берегу Аргуна часть до Ичкерии и Ауха названа Большою, а по левому - Малою Чечней. Таким образом, чеченское племя занимает бассейн рек Сунжи и Аргуна и северо-западный склон Андийского хребта до его подножия. Есть еще выше, в ущельях главного хребта, по реке Ассе и малым притокам ее, равно и Аргуна, общества, известные под общим названием кисты или кистинцы: галгаевцы, цоринцы, митхо, майсти и др… Я полагаю даже, что эти кисты суть собственно родоначальники тех жителей лесистой плоскости, которую мы называли Чечней по имени одного большого аула Чечень, ставшего нам известным еще со времен Персидского похода Петра I, когда нашим войскам пришлось в первый раз встретиться здесь в бою с горцами этой части Кавказа».
О коварных нравах, царящих в гареме времен султана Сулеймана Великолепного и Роксоланы, мы все узнали благодаря самому знаменитому турецкому сериалу «Великолепный век». Но сериал не может удовлетворить все увеличивающееся любопытство в отношении этой загадочной темы, которая всегда, во все времена, вызывала особый интерес.Автор Шапи Казиев воссоздает экзотический мир гарема, устройство и иерархию этой «академии любви», раскрывает удивительные тайны, интриги, секреты гаремной магии и обольщения, рассказывает о том, как составлялись коллекции живых драгоценностей – из лучших красавиц мира, ставших невольницами в гареме султанов Востока.Эта уникальная книга – как будто продолжение того «Великолепного века», который завоевал миллионы сердец по всему миру.
В книге писателя Шапи Казиева в художественно-историческом плане воссоздаются события времен Кавказской войны в Дагестане (первая половина XIX века). Героями увлекательного повествования стали многие известные исторические личности, а также образы, созданные воображением автора. Книга представляет интерес для широкого круга читателя.
Книга Шапи Казиева талантливо повествует о жизни имама Шамиля (1797—1871), легендарного полководца Кавказской войны, выдающегося ученого и государственного деятеля, ставшего в 1859 году почетным пленником императора Александра II и окончившего жизнь в Медине. Автор ярко освещает эпизоды богатой событиями истории Кавказа, вводит читателя в эпическую атмосферу противоборства великих держав и сильных личностей, увлекает в мир народов, подобный многоцветию ковра и многослойной стали горского кинжала. Лейтмотив книги — торжество мира над войной, утверждение справедливости и человеческого достоинства, которым учит история, помогая избегать трагических ошибок.Среди использованных исторических материалов автор впервые вводит в научный оборот множество новых архивных документов, мемуаров, писем и других свидетельств современников описываемых событий.
В романе известного дагестанского писателя Шапи Казиева «Крах тирана» на обширном документальном материале рассказывается о важном, исторически значимом событии в жизни Дагестана второй половины XVIII века – разгроме объединенными силами народов Дагестана многотысячной армии «Грозы Вселенной» – персидского шаха Надира, покорившего полмира, но позорно бежавшего с поля сражения в местности Хициб близ Согратля в 1741 году. Поражение Надир-шаха и последующее изгнание его из Дагестана повлекли за собой ряд немаловажных изменений на карте мира.
Раньше гаремы называли «дарюсааде» – «дом счастья». Оказавшись здесь, девушки получали новое имя, обучались религиозному почитанию и абсолютному подчинению. Эзотерический символизм суфиев в соединении с явной эротической направленностью ритуалов скрывал религиозное служение.Автор Шапи Казиев воссоздал экзотический мир гарема, устройство и иерархию этой «академии любви», раскрыл удивительные тайны, интриги, секреты гаремной магии и обольщения, рассказывает о том, как составлялись коллекции живых драгоценностей – из лучших красавиц мира, ставших невольницами в гареме султанов Востока.
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.