Повседневная жизнь эпохи Шерлока Холмса и доктора Ватсона - [33]
Профессор совершает поступок, который кажется странным его обществу: «Несмотря на свой возраст – а профессору шестьдесят один год, – он обручился с дочерью профессора Морфи, своего коллеги по кафедре сравнительной анатомии, причем все это, как я понимаю, больше напоминало не рассудочное ухаживание пожилого человека, а пламенную страсть юноши. Никто не мог бы выказать себя более пылким влюбленным. Элис Морфи, молодая особа, о которой идет речь, – девица весьма достойная, умна и хороша собой, так что увлечение профессора вполне понятно. Тем не менее в его собственной семье к этому отнеслись не слишком одобрительно.
– Нам показалось, что это определенно перебор, – вставил наш клиент.
– Вот именно. Чересчур бурно и не совсем естественно. При этом профессор Пресбери – человек состоятельный, и со стороны отца его нареченной возражений не возникло».
И правда: как же отказать человеку, который живет в «прелестном особняке, окруженном лужайками и пурпурной глицинией. Все говорило о том, что профессор Пресбери ни в чем не знает неудобств, даже более того, живет в роскоши».
К среднему среднему классу относится «мистер Тревор Беннет, который работает ассистентом у знаменитого ученого, живет с ним под одной крышей и помолвлен с его единственной дочерью»[108].
Тут опять тайна: профессор принимает некий препарат и начинает вести себя подобно обезьяне. Вообще-то никакие побочные действия такого рода от всевозможных препаратов для омоложения науке не известны. Видимо, основой для написанного в 1923 году рассказа стали широко известные эксперименты по омоложению различных органов, в том числе для придания пожилым людям юношеской пылкости.
Героем дня в ту эпоху стал наш бывший соотечественник Сергей Абрамович Воронов (1866–1951). Сам он вынужден был в 1884 году навсегда уехать во Францию. Двое его братьев погибли в Освенциме за свое не совсем арийское происхождение.
Прививая ткань яичек обезьян к человеческим яичкам как будто давал некий эффект. Вставив яичко павиана в мошонку некого богатого англичанина 74 лет, Воронов демонстрировал публике «омоложенного», словно бы сбросившего лет 20[109].
В 1923 году «700 известнейших хирургов со всего мира аплодировали успехам Воронова по "омоложению во время международного хирургического конгресса в Лондоне».[110] Правда, в 1940-х годах ведущий британский хирург Кеннет Уокер заявил, что метод Воронова «не лучше, чем методы ведьм и колдунов»[111]. Но, во-первых, кто знает, кто тут был прав. Во-вторых, знаменитостью-то Воронов был. И довольно скандальной знаменитостью.
В начале 1920-х годов в Париже лихо продавались пепельницы, украшенные фигурой обезьяны, закрывающей свои половые органы. И надпись: «Нет, Воронов, ты меня не возьмешь!».
В России опыты по омоложению вел великий физиолог Иван Петрович Павлов. Руководителем одной из его лабораторий был доктор Розенталь (Борменталь из булгаковского «Собачьего сердца»), другой – профессор Воскресенский (Преображенский Булгакова).
В Австрии Эйген Штейнах (1861–1944) и хирург Роберт Лихтенштерн, если верить прессе, творили чудеса омоложения. В числе их клиентов – и знаменитый Фрейд.
Их… даже не опыты, скорее их практика, были хорошо известны в Британии. В 1934 году хирург Норман Хейр «омолодил» знаменитого ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса (1865–1939) по «методу Штейнаха». Омоложение романтического националиста, видимо, не очень удалось – Йейтс скончался спустя пять лет после операции. Но есть у него нечто общее с профессором Пресбери: в 1917 году 53-летний Уильям Йейтс женился на 20-летней Джорджи Хайд-Лиз.
Профессор Преображенский превращает Шарика из подворотни в Клима Чугункина, омерзительного подручного большевиков.
«Человек крадущийся» не менее сатиричен, но по-другому. Для начала – сластолюбивый профессор Пресбери изменился после поездки в Прагу… О!!! Это очень подозрительно – у Дойля с континента всегда приходит только самое плохое.
Выясняется: «каждый девятый день профессор принимает какое-то лекарство, оказывающее кратковременное, но очень сильное действие. Под его влиянием природная несдержанность профессора усугубляется. Рекомендовали ему это снадобье, когда он был в Праге, теперь же снабжают им через посредника – богемца из Лондона»[112].
После этого «он начал с непостижимым проворством карабкаться вверх по стене. Он перелетал с лозы на лозу, уверенно переставляя ноги, цепко хватаясь руками, без всякой видимой цели, просто радуясь переполнявшей его энергии. Полы халата развевались в воздухе, и он напоминал гигантскую летучую мышь, темным пятном распластавшуюся по освещенной луной стене его собственного дома. Вскоре эта забава наскучила ему, он спустился вниз, перескакивая с лозы на лозу, опять опустился на четыре конечности и все тем же странным способом передвижения направился к конюшне».
Шерлок Холмс замечает еще его костяшки пальцев на руках: «утолщенные, ороговевшие – ничего подобного в моей практике не встречалось. Всегда первым делом смотрите на руки, Ватсон. Затем на манжеты, колени брюк и ботинки. Да, прелюбопытные костяшки».
Тут Дойлю изменяет чувство меры: никак не могли бы у профессора, превращавшегося в обезьяну раз в девять ночей, изменится костяшки пальцев за счет «хождения» на тыльной стороне ладоней. Но главное – это, конечно, дьявольская наблюдательность Шерлока Холмса!
