Повседневная жизнь британского парламента - [4]
В отличие от зала палаты общин палата лордов не пострадала во время Второй мировой войны. Она обустроена в 1847 году и поражает своим богатым убранством, контрастирующим с деловой обстановкой в палате общин. На церемонии открытия парламента под резным позолоченным навесом устанавливают два трона для королевы Елизаветы II и принца Филиппа, по обе стороны от которых обычно располагаются принц и принцесса Уэльские. Перед большим красным диваном — «мешком с шерстью», на котором восседает лорд-канцлер, — стоят еще два длинных «мешка», на которых во время церемонии открытия сидят лорды-судьи в судебных мантиях. Во время заседаний палаты лордов членам тайного совета и старшим сыновьям пэров позволено сидеть на ступеньках трона за лордом-канцлером.
Епископы сидят на скамьях, обитых красной кожей, по правую сторону от лорда-канцлера. Тридцати шести «духовным лордам» разрешили заседать в палате во времена Реформации; в их число входят оба архиепископа — Кентерберийский и Йоркский — и епископы Лондона, Винчестера и Дарема. Остальные должны соблюдать очередь по старшинству, то есть по выслуге лет. Пэры, стоящие на стороне правительства, сидят позади епископов, пэры-оппозиционеры — слева. Как и в палате общин, три секретаря сидят за столом палаты лордов с двумя курьерскими ящиками, у которого выступают представители правительства и оппозиции. Напротив стола находятся скамьи для независимых — принцев крови и всех прочих, кто не может или не желает примкнуть к какой-либо политической партии. В целом в палате могут разместиться 250 пэров — зал чересчур тесен, поскольку с середины 1980-х годов заседания регулярно посещают в среднем около 300 человек.
В палате лордов преобладает красный цвет — возможно потому, что он считается королевским. Зал пестрит красками и позолотой, на потолке — эмблемы королей и королев, в том числе роза Тюдоров и французская лилия, а на оконных витражах изображены гербы всех пэров с 1360 по 1900 год. В нишах между окнами стоят 18 бронзовых статуй баронов, добившихся у короля Иоанна Безземельного принятия Великой хартии вольностей. Все детали затейливой отделки этого зала созданы знаменитым декоратором Огастесом Пьюджином.
Палата лордов, Центральный зал, Королевская галерея (сюда иногда приходят главы государств, чтобы выступить перед депутатами и пэрами), гардеробная и комната принцев (небольшое помещение вне залов заседаний, используемое пэрами для приватных разговоров) пышно декорированы, однако остальные помещения выглядят более строго, поскольку там парламент работает. В здании также находятся библиотеки палаты лордов и палаты общин, помещения комитетов, бары, буфеты, кафетерии, столовые, курительная, чайная комната и кабинеты. Несколько лет назад был произведен осмотр помещений, чтобы убедиться в эффективности их использования. Ходят слухи, что в одной из комнат обнаружили служанку, церемонно гладившую брюки кого-то из пэров. Вероятно, это анекдот, но он красноречиво говорит о тесноте во дворце и о твердой уверенности многих депутатов в том, что лорды занимают слишком много места. Некоторые помещения и коридоры оклеены дорогими темными обоями, придающими им мрачный вид даже в разгар лета. Резиденция парламента напоминает уютный, старомодный мужской клуб, который с изрядным опозданием позволили посещать и женщинам. Это прекрасный дворец, но он недостаточно хорошо оснащен, чтобы соответствовать нуждам современного парламента.
Комиссия палаты общин — орган, учрежденный в 1978 году и состоящий из пяти депутатов, включая лидера палаты, под председательством спикера. Фактически она нанимает весь постоянный обслуживающий персонал палаты общин и руководит им. За бесперебойную работу палаты отвечают структурные подразделения: управление делами палаты общин, управление парламентского пристава, библиотечное управление, финансово-административное управление, управление официальных отчетов и управление питания. Постоянный штат палаты лордов относительно невелик, он занимается вопросами процедуры и ведением протоколов и подчиняется секретарю парламента, согласно соответствующему акту 1824 года. Герольдмейстер палаты лордов («Черный жезл»), которого обычно можно увидеть только во время торжественной церемонии открытия парламента, отвечает за бытовые удобства, безопасность и прочие службы — уборку, телефонию и т. д. Обычно это адмирал, генерал или маршал авиации в отставке.
Все шесть с лишним сотен лет после первого зафиксированного назначения секретаря (клерка) палаты общин в 1363 году секретари являлись главными делопроизводителями палаты. У них пестрая и многообразная история. Изначально под «клерком» понимали человека, умеющего читать и писать, что было просто необходимо, поскольку большинство членов палаты этого не умели. Клерки получали скудное жалованье, однако извлекали выгоду из своего положения и зарабатывали деньги на стороне. Доклад специального комитета от 1833 года разоблачил и пресек практику, заведенную секретарями; она состояла во взимании платы за дополнительные услуги вроде печатания протоколов заседаний палаты общин, ускоренное представление частных законопроектов или продажи назначений на выход в отставку с пенсионом — некий Гардиндж в 1747 году получил такое назначение за 6 тысяч фунтов стерлингов.
Чудесные исцеления и пророчества, видения во сне и наяву, музыкальный восторг и вдохновение, безумие и жестокость – как запечатлелись в русской культуре XIX и XX веков феномены, которые принято относить к сфере иррационального? Как их воспринимали богословы, врачи, социологи, поэты, композиторы, критики, чиновники и психиатры? Стремясь ответить на эти вопросы, авторы сборника соотносят взгляды «изнутри», то есть голоса тех, кто переживал необычные состояния, со взглядами «извне» – реакциями церковных, государственных и научных авторитетов, полагавших необходимым если не регулировать, то хотя бы объяснять подобные явления.
Новая искренность стала глобальным культурным феноменом вскоре после краха коммунистической системы. Ее влияние ощущается в литературе и журналистике, искусстве и дизайне, моде и кино, рекламе и архитектуре. В своей книге историк культуры Эллен Руттен прослеживает, как зарождается и проникает в общественную жизнь новая риторика прямого социального высказывания с характерным для нее сложным сочетанием предельной честности и иронической словесной игры. Анализируя этот мощный тренд, берущий истоки в позднесоветской России, автор поднимает важную тему трансформации идентичности в посткоммунистическом, постмодернистском и постдигитальном мире.
В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».
Предлагаемая читателю книга посвящена истории взаимоотношений Православной Церкви Чешских земель и Словакии с Русской Православной Церковью. При этом главное внимание уделено сложному и во многом ключевому периоду — первой половине XX века, который характеризуется двумя Мировыми войнами и установлением социалистического режима в Чехословакии. Именно в этот период зарождавшаяся Чехословацкая Православная Церковь имела наиболее тесные связи с Русским Православием, сначала с Российской Церковью, затем с русской церковной эмиграцией, и далее с Московским Патриархатом.
Н.Ф. Дубровин – историк, академик, генерал. Он занимает особое место среди военных историков второй половины XIX века. По существу, он не примкнул ни к одному из течений, определившихся в военно-исторической науке того времени. Круг интересов ученого был весьма обширен. Данный исторический труд автора рассказывает о событиях, произошедших в России в 1773–1774 годах и известных нам под названием «Пугачевщина». Дубровин изучил колоссальное количество материалов, хранящихся в архивах Петербурга и Москвы и документы из частных архивов.
В монографии рассматриваются произведения французских хронистов XIV в., в творчестве которых отразились взгляды различных социальных группировок. Автор исследует три основных направления во французской историографии XIV в., определяемых интересами дворянства, городского патрициата и крестьянско-плебейских масс. Исследование основано на хрониках, а также на обширном документальном материале, произведениях поэзии и т. д. В книгу включены многочисленные отрывки из наиболее крупных французских хроник.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.