Повседневная жизнь Большого театра от Федора Шаляпина до Майи Плисецкой - [227]
Пребывавший несколько десятилетий в изоляции, Большой театр довольно быстро изменился после начала активной гастрольной деятельности в середине 1950-х годов. Вернувшийся в 1963 году после трехлетнего отсутствия в кабинет директора Михаил Чулаки отмечал, что «гастрольная лихорадка стала занимать слишком много места в помыслах артистов: для иных попасть в число участников очередной поездки становилось целью, которой добивались любой ценой. Так в коллективе, спаянном на основе благородного “синдрома театра”, постепенно размывалось чувство товарищества, рождалась зависть, бывали даже случаи, когда к конкурентам по амплуа применялись недозволенные приемы…». О недозволенных приемах можно услышать и сегодня, взять хотя бы возмутительный случай с Сергеем Филиным.
О каком таком «синдроме театра» говорит его многолетний директор? Имеется в виду приоритетное отношение к интересам своего театра на основе «чувства труппы», когда каждый артист постоянно задействован в создании художественного целого через совместные с коллегами усилия. Этот синдром передается из поколения в поколение, утверждая атмосферу, в которой «обычные дрязги (а порой и склоки!) враз утихали перед малейшей угрозой ущемления общих интересов». Особенно развито чувство труппы в балете, артисты которого привыкают друг к другу еще с ученических времен, постигая науку танца в одном хореографическом училище (потому так часты браки среди балетных).
Балет изменился в Большом быстрее оперы, поскольку и спрос на него за границей был весомее — балетные педагоги, когда-то молодыми танцевавшие в Большом и Мариинке, после 1917 года заполонили театры мира, создавая национальные кадры в Англии, Франции, Испании, Японии и других странах. Все это создало Большому балету отличную рекламу и в то же время испортило его, способствуя раздроблению гастрольных трупп и, как следствие этого, снижению качества выступлений, все больше напоминающих наспех сколоченные дивертисменты для «чёса». «Чёсом» артисты называют гастрольные поездки по провинциальным площадкам своей собственной страны. Дело дошло до того, что выезжавшие за границу под маркой Большого балета группки артистов танцевали порой не под аккомпанемент оркестра, а под магнитофон.
Гастрольный зуд внес свои изменения и в репертуар театра, вынуждая руководство Большого «проявлять изрядную изворотливость, чтобы находить время для новых постановок, так же как и считаться с частыми нарушениями режима репетиционной работы и распорядка тренировочных занятий». Похожая картина наблюдалась и в опере, солисты которой все чаще требовали постановки зарубежных опер на языке оригинала. А причина понятна — материальная и моральная заинтересованность, помноженная на желание нагнать то самое время, когда зарубежная аудитория могла слушать спектакли Большого театра лишь по радио. Ну а свои зрители — москвичи и гости столицы — постепенно привыкли к такому виду эстетического голодания, когда в репертуарных спектаклях участвовали в основном те, кто на Западе не пригодился.
И все же не хотелось бы заканчивать книгу за упокой. Вернемся к тем золотым временам, когда итальянский богатей сватался к нашему министру культуры. Согласитесь, вряд ли сегодня можно представить подобное, по разным причинам. В чем же отличие Большого театра от Ла Скала или Гранд-опера? Очень просто: итальянцам понадобился вагон с кьянти — сухим красным вином, а нашим артистам — вагон водки, который понятливая и добрая Екатерина Алексеевна (тоже ведь из народа, как Никита Сергеевич) отправила в Париж, когда Большой театр остался там на Новый год. Выпили всё. Даже не хватило. И спели, как надо. В этом сила Большого театра — нашей национальной гордости…
Эпилог. «В области балета мы впереди планеты всей»
Однажды Шаляпин приехал в Нижний Новгород и остановился далеко не в самых лучших апартаментах — шла Всероссийская ярмарка, все гостиницы были забиты до отказа. Под вечер зашел к нему приятель, заставший Федора Ивановича листающим партитуру «Майской ночи» Римского-Корсакова. Певец эту оперу особенно любил за «замечательное остроумие музыки» и тут же захотел продемонстрировать лучшие моменты. Он стал потихонечку напевать отрывки из мужских партий, постепенно войдя в образы героев оперы. Голос зазвучал громче, казалось, что в номере гостиницы не два человека, а больше — благодаря актерским данным Шаляпина, мгновенно перевоплощавшегося в самых разных персонажей. И вдруг камерный концерт прервал грубый неизвестно откуда взявшийся голос: «Послушайте, вы! Когда вы перестанете безобразничать? Нужно же дать покой людям! Слушала, слушала, нету никакого моего терпения! Перестаньте ералашить!» Это орала женщина из соседнего номера, разделенного с комнатой Шаляпина тонкой перегородкой. Свои эмоции нервная соседка подкрепляла кулаками, мощный стук которых в стену усиливал впечатление невольной слушательницы. Что же сделал певец? Мы знаем, как легко он мог поставить на место (в прямом смысле) зарвавшихся и переходящих грань поклонников. В этом же случае он просто извинился за нарушение спокойствия соседки, прекратив бесплатный концерт по заявкам: «Бог с ней!» — и махнул рукой.
Что может быть интереснее прогулки по Тверской – главной улице Москвы? Стоящие на ней дома сами расскажут нам свою любопытную историю, назовут имена живших в них когда-то людей, знатных и простых, известных и не очень. А мы прислушаемся к этому рассказу, ведь в нем немало для нас доселе неизвестного, таинственного и загадочного.
В Москве более ста тысяч домов - высоких и малоэтажных, кирпичных и панельных, старых и новых. Но есть среди них такие, что не подпадают ни под какую статистику - это дома с изюминкой, с необычной историей, много лет хранящей имена известных жителей и подробности случившихся знаменательных событий и происшествий. Вот об этих-то зданиях и рассказывает новая книга писателя и историка Москвы Александра Васькина. Читатели встретятся на страницах книги с Антоном Чеховым и Константином Станиславским, Борисом Пастернаком и Алексеем Щусевым, Николаем I и Екатериной Фурцевой, Анри Матиссом и Анатолием Зверевым, Сергеем Прокофьевым и Эльдаром Рязановым, а также многими другими знакомыми персонажами. Александра Васькина не зря называют Владимиром Гиляровским нашего времени и продолжателем славных традиций Михаила Пыляева и Петра Сытина.
О повседневной жизни советской богемы — писателей, художников, артистов — рассказывает новая книга Александра Васькина. В ней — сотни известных имен, ставших таковыми не только благодаря своему таланту, но и экстравагантному поведению, не вписывающемуся в общепринятые рамки образу жизни. Чем отличалась советская богема от дореволюционной, как превратилась в творческую интеллигенцию, что для нее было важнее — свобода творчества или комфорт, какими были отношения между официальным советским искусством и андеграундом? Где жили и работали творческие люди в Москве, как проводили время в богемных ресторанах и кафе, в мастерских и салонах, на выставках и квартирниках, капустниках и тусовках? Где были московские Монмартр и Монпарнас, что означало «пойти на Уголок», где обитали «Софья Власьевна», «государыня», «Гертруда», «нарядная артистка РСФСР» и «фармацевты»? Ответ на многие интересные вопросы вы найдете на этих страницах — своеобразном продолжении прежней книги автора «Повседневная жизнь советской столицы при Хрущеве и Брежневе», снискавшей большой успех у читателей.
Радиобашня на Шаболовке, первый российский нефтепровод, крекинг для получения бензина, гиперболоиды, паровые котлы, резервуары, сетчатые перекрытия, водопровод, мосты и нефтеналивные суда, мины и батопорт, а еще самое высокое сооружение в России — с трудом верится, что все это и многое другое придумал один человек — Владимир Григорьевич Шухов (1853–1939). Как его только не называют — русский Леонардо, человек-фабрика, наш Эйфель, универсальный гений, рыцарь Серебряного века, а он был, прежде всего, русским инженером, обладавшим уникальными способностями и талантом, изобретения которого покорили временные и географические пространства, определив развитие мировой научной мысли на много лет вперед.
Впервые за последние сто лет выходит книга, посвященная такой важной теме в истории России, как «Москва и Романовы». Влияние царей и императоров из династии Романовых на развитие Москвы трудно переоценить. В то же время не менее решающую роль сыграла Первопрестольная и в судьбе самих Романовых, став для них, по сути, родовой вотчиной. Здесь родился и венчался на царство первый царь династии – Михаил Федорович, затем его сын Алексей Михайлович, а следом и его венценосные потомки – Федор, Петр, Елизавета, Александр… Все самодержцы Романовы короновались в Москве, а ряд из них нашли здесь свое последнее пристанище.Читатель узнает интереснейшие исторические подробности: как проходило избрание на царство Михаила Федоровича, за что Петр I лишил Москву столичного статуса, как отразилась на Москве просвещенная эпоха Екатерины II, какова была политика Александра I по отношению к Москве в 1812 году, как Николай I пытался затушить оппозиционность Москвы и какими глазами смотрело на город его Третье отделение, как отмечалось 300-летие дома Романовых и т. д.В книге повествуется и о знаковых московских зданиях и достопримечательностях, связанных с династией Романовых, а таковых немало: Успенский собор, Новоспасский монастырь, боярские палаты на Варварке, Триумфальная арка, Храм Христа Спасителя, Московский университет, Большой театр, Благородное собрание, Английский клуб, Николаевский вокзал, Музей изящных искусств имени Александра III, Манеж и многое другое…Книга написана на основе изучения большого числа исторических источников и снабжена именным указателем.Автор – известный писатель и историк Александр Васькин.
Книга продолжает серию путеводителей по Москве от известного писателя и историка Александра Васькина. Две прежние книги автора – «Открывая Москву» и «Узнай Москву» – вызвали огромный читательский интерес. Новый труд Александра Васькина на этот раз посвящен десяти историческим экскурсиям по интереснейшим московским достопримечательностям, среди которых усадьба Льва Толстого в Хамовниках и древнейшее царское село Коломенское, легендарный ресторан «Арагви» и сталинская высотка гостиницы «Украина», Шуховская башня на Шаболовке и Ростокинский акведук, дворец графа Ростопчина на Большой Лубянке и палаты князя Голицына в Охотном ряду, дом Нирнзее в Гнездниках и Московская окружная железная дорога.
В огромном ленинском наследии есть документы особой силы воздействия. Это – граммофонные пластинки, запечатлевшие живой голос великого вождя. Об истории уникальных дисков, об их необычайной судьбе, о поисках ленинских фонограмм и их втором рождении, о всемирном распространении в наши дни звучащих речей В.И. Ленина рассказывает журналист и искусствовед А.М. Белкин. Брошюра рассчитана на массового читателя.
Создатель и бессменный гитарист легендарной рок-группы «Scorpions» вспоминает о начале своего пути, о том, как «Скорпы» пробивались к вершине музыкального Олимпа, откровенно рассказывает о своей личной жизни, о встречах с самыми разными людьми — как известными всему миру: Михаил Горбачев, Пауло Коэльо, так и самыми обычными, но оставившими свой след в его судьбе. В этой книге любители рока найдут множество интересных фактов и уникальных подробностей, знакомых имен… Но книга адресована гораздо более широкому кругу читателей.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
Короткая, но прекрасная жизнь Прокофия Апрасионовича Джапаридзе (Алеши) оборвалась зловещей ночью 20 сентября 1918 года: в числе 26 бакинских комиссаров его расстреляли английские интервенты и их эсеро-меньшевистские наймиты. Несгибаемому большевику, делегату III и VI съездов партии, активному участнику трех революций — Алеше Джапаридзе и посвящается эта книга, написанная грузинским писателем Э. К. Зедгинидзе. Перед читателем проходят волнующие встречи Джапаридзе с В. И. Лениным, эпизоды героической борьбы за власть Советов, за торжество ленинских идеи. Книга адресована массовому читателю.
Много «…рассказывают о жизни и творчестве писателя не нашего времени прижизненные издания его книг. Здесь все весьма важно: год издания, когда книга разрешена цензурой и кто цензор, кем она издана, в какой типографии напечатана, какой был тираж и т. д. Важно, как быстро разошлась книга, стала ли она редкостью или ее еще и сегодня, по прошествии многих лет, можно легко найти на книжном рынке». В библиографической повести «…делается попытка рассказать о судьбе всех отдельных книг, журналов и пьес И.
Составитель этой книги – один из уважаемых афонских старцев, по смирению пожелавший остаться неизвестным. Более 30 лет он собирал и систематизировал повествования и изречения, отражающие аскетическое и исихастское Предание Святой Афонской Горы. Его восемьсотстраничная книга, вышедшая на Афоне в 2011 году, выдержала несколько переизданий. Ради удобства читателей и с благословения старца русский перевод выходит в трёх томах – «Жизнеописания», «Сказания о подвижничестве» и «Рассказы старца Паисия и других святогорцев», которые объединены общим названием «Новый Афонский патерик».Второй том патерика содержит краткие истории об афонских монахах XX века и их яркие высказывания.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.