Повседневная жизнь Берлина при Гитлере - [15]

Два «ангела-хранителя» Гитлера на конной прогулке

Незадолго до открытия великого спортивного праздника Гейдрих становится начальником государственной службы безопасности (СД),[62] а Канарис — новым начальником армейской разведывательной службы (абвера). Получив назначение 2 января 1935 года, маленький адмирал (рост — 1 м 60 см, возраст — 48 лет, волосы с проседью, глаза голубые) сразу же начинает обустраиваться в служебном помещении, которое называет своей «лисьей норой». Не чувствуя себя счастливым с женой и дочерьми в своей очень скромной квартирке на Доллештрассе, он часто спит на диване в должностном кабинете на набережной Тирпицуфер, повернувшись лицом к макету крейсера «Дрезден».[63] Этот вечно усталый человек, в котором нет ничего от прусской жесткой самодисциплины, нередко зевает даже во время сдачи рапорта. Все свои тайны и секретные сведения, касающиеся организации его ведомства, он хранит не на бумаге, а в памяти. Добровольный молчальник, он сформировал себя как личность, взяв за образцы знаменитых шпионов императора Вильгельма II. Этот националист, совсем не похожий на Рема, был не единственным, кто втайне сочувствовал штурмовикам и боялся за свою жизнь в «Ночь длинных ножей». Однако он всегда превосходно владел искусством притворяться. Он умеет слушать Гитлера, как никто другой, и даже лучше, чем Гейдрих. Последний, кого Эрика, жена Канариса, называет за глаза «белокурой бестией», иногда приходит в дом адмирала со своей супругой, Линой Гейдрих, чтобы сыграть вместе с хозяевами квартет Баха или Бетховена.[64] Алжирец Мохамед, верный слуга Канариса, который в такие вечера подает кофе, немного побаивается «красавчика» Рейнгарда. Вынужденный работать в сотрудничестве со своим старшим по возрасту коллегой, Гейдрих всю жизнь «чувствует», не будучи в состоянии этого доказать, что Канарис «шпионит не в пользу Гитлера». Фюрер же, не обладая таким тонким чутьем, сохранит веру в свое «орудие» (Канариса) почти до самого конца. Все высокие политики, не отваживаясь прямо об этом говорить, догадываются, что Вильгельм Канарис замешан в убийстве Карла Либкнехта и Розы Люксембург.[65] Он также помогал элитным штурмовым отрядам в тайном уничтожении коммунистов и социал-демократов. В последнее время Гейдрих подогревает антисемитизм Гитлера, но Канарис его в этом не поддерживает. Адмирал рекрутирует для абвера лучших агентов именно среди евреев — это несомненно. Гейдрих все время подкапывается под армию, Канарис же ее защищает. Канарису удается добиться того, чтобы один из членов «Оси», Франко, вступил в переговоры с Черчиллем, с Папой; Гейдрих провоцирует чистки в Красной армии, способствует заключению германо-советского пакта, разрабатывает план операции «Барбаросса» (план вторжения в Россию), ставит своей конечной целью расширение «жизненного пространства». Канарис имеет свой план создания «Великой Германии», Гейдрих же думает о технических деталях функционирования мировой империи, которая не пощадит ни латинян, ни англосаксонцев, никого. Гитлер верит, что сможет заставить двух этих «феноменальных экземпляров» плодотворно сотрудничать. И действительно, они встречаются семьями, а по утрам даже скачут галопом, бок о бок, по аллеям Тиргартена. Объединившись против всех остальных — Геринга, Геббельса, а потом и Риббентропа, который внедрит собственную агентуру в ряды СД и абвера, — они имеют веские причины, чтобы изображать дружбу и даже нежную привязанность друг к другу. Третий рейх — это корзина с дерущимися крабами: около ста разных тенденций сосуществует внутри абвера, который по объему своих полномочий имеет преимущество перед гестапо, а последнее, в свою очередь, — перед СС и даже перед СД, службой, которую возглавляет Гейдрих и которая на сегодняшний день организована наилучшим образом. Гиммлер так хорошо отдает себе в этом отчет, что поощряет интриги «белоперчаточника» Канариса против СС, соперничающего с абвером, с одной стороны, и против Гейдриха — с другой. Адмирал в Германии никогда не действует открыто, а только через посредников, никогда не оставляет за собой ни малейших следов, особенно в своем окружении. И напротив, в Испании, в Италии, на Балканах, во всех средиземноморских странах — в его жилах есть немного греческой крови — он пускается на всевозможные авантюры, как бы обретая в этом вторую молодость. Правда и то, что иногда он создает разведывательные службы для этих стран.

СССР, Соединенные Штаты для него суть абстрактные понятия, страны, куда менее понятные, чем, например, государства Южной Америки или Япония. Он имеет свои предрассудки, из-за которых не пожелает встретиться со Штауфенбергом, героем июльского заговора, чье чуть было не удавшееся покушение на Гитлера положит конец геноциду 1944 года, который принес немцам, евреям, армиям союзников больше смертей, чем весь предшествующий период гитлеровской власти и даже чем ее конец. Имели ли Канарис и Гейдрих, эти обманутые обманщики, помимо сатанинских качеств и какие-то человеческие черты? Гейдрих любил свою семью и был любим ею. Канарис (который, хотя и не любил своих близких, обеспечил им безопасное существование) обожал домашних животных до такой степени, что, снедаемый безумным беспокойством, звонил по телефону из Марокко в абвер: «Как дела у Сеппеля и Сабины?» Англичане далеко не сразу догадались, что речь идет не о секретных суперагентах, а о двух таксах адмирала.