Повседневная жизнь Арзамаса-16 - [144]

Город, раскинувшийся в заповедном вековом лесу, вырабатывал своеобразный экологический кодекс. Может быть, это было связано с тем, что природа находилась рядом, внутри города? Так или иначе, но, во-первых, у большинства горожан отсутствовала страсть непременно рвать лесные и полевые цветы. Особенности производства разительным образом сказывались на образе жизни людей: он вобрал в себя самодисциплину, серьезное отношение к каждой на первый взгляд мелочи, друг к другу. Становление города, сращивание и взаимопритирка прибывающих специалистов, строителей и научной элиты проходили не без конфликтов. Закрытость позволяла грубо, административными мерами ликвидировать возникавшие противоречия между руководством и подчиненными, молодыми специалистами и администрацией. Но как сочетались атмосфера научной раскованности и самодисциплина, бурное самоуправление и жесткое администрирование, чувство долга и совестливость — это вопрос, который надо бы осмыслить. В противном случае сложный, противоречивый, а в целом ценнейший социальный опыт обустройства жизни может оказаться дискредитированным демагогическими причитаниями, что-де все-то у нас при советской власти было сплошным ГУЛАГом, казармой, бессмыслицей. Тогда опыт уйдет без пользы для других. А нового пока не нарождается.

Я не случайно вспомнил мексиканскую композицию «Сломленный человек». Ядерный центр сегодня идеологически и нравственно не защищен. Всплеск эмоций, ныне несколько поутихший, псевдодемократических поверхностных обобщений, воинственного дилетантизма в оценках собственной истории действительно создает «черную дыру» в памяти прежде всего молодежи.

Выработка новой философии жизни требует своеобразного подведения черты под прежним периодом. Важнейший методологический вывод все же очевиден. Арзамас-16 проверил на практике гипотезу о стремительно расширяющемся воздействии науки на судьбы человечества. Послевоенную мировую историю можно рассматривать как социализацию научной идеи цепной реакции деления ядерного ядра в условиях идеологического противостояния и экономической конкуренции двух систем, подстегнувших мировое развитие.

Примеры закрытых городов СССР, США, других стран продемонстрировали исторически достигнутый факт: огромное преобразующее влияние комплексных групп ученых и специалистов на глобальные процессы мирового развития. Открыть лицо города для России — это значит всего лишь воздать должное тому, что он сделал. Внести бы его летопись в число великих вех государства, наряду с такими русскими национальными явлениями, как Куликовская битва, ополчение Минина и Пожарского, Петровские реформы, Бородино, отмена крепостничества, Великая Октябрьская революция и победа во Второй мировой войне. Каждое из этих событий означало прорыв России в новое состояние, изменяющее кардинальным образом мировой порядок И все они сопровождались огромным напряжением сил и жертвами. Осмыслить бы, как следует, такую историческую веху, как Арзамас-16.

В 1993 году в Арзамасе-16 проходили конференции, обсуждавшие прошлое, настоящее и будущее объекта. Участвовали заинтересованные люди, были внесены самые разные предложения.

Мне кажутся иллюзорными высказывавшиеся на конференции идеи о преобразовании жизни Сарова на базе его монастырского прошлого. Требования кардинально пересмотреть взаимоотношения ученых и церкви правомерны. Во-первых, чрезвычайно интересно было бы проследить воздействие православной русской культуры на жителей города-института. Преступление против культуры и здесь совершалось. И здесь гремели взрывы. Но их остановили. Рассказывают, что директор института Борис Глебович Музруков на предложение уничтожить колокольню просто ответил: «Не могу представить, что я встану утром, а башни — нет». Характерно, что именно колокольня эта стала символом города. Никем не санкционированная, она появилась на пригласительных билетах, памятных медалях, изготовленных в честь юбилейных событий. В народной памяти одинаковым уважением пользовались святой источник, посещение Николаем II Сарова и канонизация великого старца Серафима.

Достаточно обширное монастырское пространство сегодня активно осваивается церковью и обществом, хотя еще далеко не полностью. Но перспектива здесь достаточно определенная. А вот о научном будущем города этого сказать нельзя. Ясно только, что это будущее недостаточно описать в терминах: «конверсия», «разоружение», «деидеологизация» и пр. Наука в Арзамасе-16 жила в условиях, когда она никак не сравнивалась, не конкурировала с открытой наукой. А сейчас такая «разборка» неизбежна. Технологические вершины, достигнутые здесь, настолько специализированы, что порой совершенно неконвертируемы. Не следует недооценивать масштабность преобразований, которые должны быть проведены в области науки и техники. Они назрели независимо от политической конъюнктуры. Это означает для города принятие решений, что сохранить здесь, для каких целей и ценой каких потерь. И оценки эти, и тем более проведение в жизнь решений, основанных на них, являются источником конфликтов. Это этап неизбежный и болезненный. Но лучше так, чем топтание и медленное умирание.