Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания - [10]
А теперь представьте себе изнурительный труд первых поколений мешиков, приспосабливавших для житья эту россыпь островков, песчаных и илистых отмелей, более или менее глубоких болот. Народ-амфибия в земноводной среде, ацтеки были вынуждены создавать почву, набрасывая ил и грязь на решетки из тростника (чинампы), рыть каналы, возводить насыпи, строить дороги и мосты. По мере прироста населения решать градостроительные проблемы становилось все сложнее. То, что в таких условиях усилиями безземельного народа был выстроен большой город — настоящее чудо изобретательности и упорства этих людей. Гордость, которую они выказывали позднее, была вполне оправданной. Какой путь был проделан от жалкого хуторка из соломенных хижин, жмущихся к тростникам, до великолепной метрополии XVI века! Неудивительно, что ацтеки глубоко ощущали величие судьбы, превратившей их, бедных и сирых, в богатых и могущественных.
Размеры и население
Ко времени испанского завоевания недавно возникший «Большой Мехико» включал в себя города Теночтитлан и Тлателолько. Тлателолько населяла группа, отделившаяся от племени мешиков, которая создала свой собственный город и правители которой принадлежали к династии, происходившей из Аскапоцалько. Этот город преуспевал в войне и торговле. Но правители мешиков не могли бесконечно терпеть присутствия одновременно родственного и конкурирующего города, находящегося на расстоянии полета стрелы. Предлог к конфликту предоставили сами тлателольки. Их правитель Мокиуиштли, женатый на сестре императора Ашайякатля, относился к своей жене пренебрежительно; с другой стороны, кипучий и честолюбивый, он пытался создавать с другими городами долины союзы против Мехико. Отношения обострились до такой степени, что разразилась война: в 1473 году ацтеки заполонили Тлателолько и захватили главный храм. Мокиуиштли, сброшенного с вершины пирамиды, разорвали на куски. С тех пор Тлателолько утратил свою независимость и был включен в состав столицы под началом наместника.
Таким образом, город простирался с севера на юг от северной границы Тлателолько, напротив прибрежного поселка Тепейякак, до самых болот, постепенно переходивших в озеро; южная граница города была отмечена рядом поселений с говорящими названиями: Тольтенко («у края камышовых зарослей»), Акатлан («место тростника»), Шиуитонко («луг»), Атицапан («белесая вода»), Тепетитлан («рядом с холмом»), Аманалько («водоем»). На западе он заканчивался примерно на месте нынешней улицы Букарели, у Атлампы («на краю воды») и Чичимекапана («река чичимеков»). На востоке город тянулся до Атлиско («на поверхности воды»), где плескались воды озера Тескоко. В целом город образовывал квадрат со стороной примерно в три километра, покрывая площадь в тысячу гектаров; в этой связи можно напомнить, что Рим в границах стены Аврелиана занимал 1386 гектаров. Вся эта территория была преобразована двухсотлетним трудом в геометрическую сеть каналов и насыпей, расположенных вокруг двух основных центров: главного храма и площади Теночтитлана, главного храма и площади Тлателолько. В отдельных кварталах существовали свои многочисленные второстепенные центры.
«Кварталы» относятся к самым непонятным темам, связанным с Мехико. Можно с уверенностью утверждать, что в основе ацтекского общества, а следовательно, и территориального деления — проекции общества на землю, — находилась единица, называемая кальпулли («группа домов») или чинанкалли («дом, окруженный изгородью»). Этот термин испанские хронисты обычно переводили как «баррио» (квартал), а современные американские авторы называют «кланом». Я склонен думать, что испанцы лучше поняли реальное положение дел, чем нынешние археологи. Слово «клан», указывающее на определенные правила брака и наследования, или даже «тотем», на мой взгляд, менее соответствует известным фактам, чем слово «квартал», обозначающее территориальную единицу. Кальпулли был прежде всего территорией, коллективной собственностью определенного числа семей, которые делили его между собой, чтобы использовать согласно правилам, которые мы изложим ниже. Он обладал примитивной автономией управления, осуществляемого выборным главой (кальпуллек), и собственным храмом.
Вероятно, кальпулли оставались главной ячейкой племени во время переселения и вплоть до основания города. Сколько их тогда было? Нам известны названия семи первоначальных кальпулли, но нельзя с уверенностью утверждать, что их не было больше. Альварадо Тесосомок, автор «Мексиканской хроники» («Хроника Мешикайотль»), насчитал пятнадцать кальпулли в те времена, когда ацтеки прибыли в Тулу, то есть в конце XII века. Возможно, в начале городского периода их было двадцать, но это не доказывает, что их число не увеличилось с XIV по XVI век. Во всяком случае, к ним нужно присовокупить кальпулли Тлателолько после его аннексии; нам известны семь из них, которые были кварталами торговцев, но следует предположить, что были и другие. Наконец, некоторые кварталы, например, Амантлан, населенный ремесленниками, создававшими мозаики из перьев, были присоединены к городу в относительно недавнюю эпоху. Как бы то ни было, на плане Мехико, составленном в 1789 году великим эрудитом Альсате, указано не менее шестидесяти девяти мест, говорящие названия которых восходят ко временам Теночтитлана и Тлателолько. Нельзя утверждать, что все они соответствовали кварталам или,
В книге исследуется история блестящей и могущественной империи ацтеков, распространившей свое влияние от Мексиканского залива до берегов Тихого океана. Автор знакомит с повседневной жизнью народа, создавшего высокоразвитую культуру, исчезнувшую в результате испанской экспансии, культуру, которой может гордиться человечество.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.