Поворот судьбы - [24]

Он осторожно сгибал и разгибал пальцы Рейчел, когда в кармане джинсов глухо зазвонил телефон. Джек опустил руку Рейчел на одеяло и вышел в коридор.

– Да?

– Это Кэтрин. Что случилось?

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Джек. – В мастерской у Рейчел я нашел рисунки. На них изображен ребенок. Кэтрин, мне нужно знать, что означают эти рисунки. У ребенка мои глаза.

– Я буду через сорок пять минут, – ответила она.

В ожидании Кэтрин Джек успел задать себе множество вопросов о ребенке, существования которого не отрицала лучшая подруга Рейчел.

Когда Кэтрин вошла в палату, вид у нее был настороженный. Она поцеловала Рейчел в щеку.

Джек нетерпеливо спросил ее:

– Итак, Рейчел действительно была беременна? Кэтрин молчала в нерешительности.

– Ну же, Кэтрин, ответьте мне, – проговорил он. – Раз вы этого не отрицаете, это правда. Если я верно истолковал те рисунки, она потеряла ребенка.

– Да, она была беременна.

У Джека перехватило дыхание. Он смотрел на Рейчел, пытаясь представить себе, как это было.

– Как же она могла уйти от меня, если ждала ребенка?

– Когда она ушла, она уже не была беременной. Она потеряла его еще раньше.

– Раньше? Не может быть. Я бы знал.

– Насколько мне известно, отношения между вами не ладились. Она была в растерянности.

– Но она должна была мне сказать, – возразил Джек. Кэтрин вздохнула.

– Она пыталась. Когда ей стало плохо, вы были в отъезде. Она позвонила и попросила вас приехать. Вы отказались.

Сглотнув подступивший к горлу комок, он постарался вспомнить, как это было. За две недели до разрыва он уехал в Торонто. Верно, она звонила, говорила, что неважно себя чувствует, и просила приехать. Но командировка была очень важной – крупный контракт находился под угрозой. Обращаясь к лежащей без сознания Рейчел, Джек сказал:

– Я несколько раз спрашивал тебя, в чем дело. Ты отвечала, что ничего страшного. Болит живот. Возможно, грипп. – Он перевел взгляд на Кэтрин. – У нее был выкидыш?

Кэтрин утвердительно кивнула головой.

– Когда я вернулся домой, Рейчел была очень бледной, но сказала, что теперь ей уже лучше. Я пробыл дома четыре дня. Она не разу не заикнулась о ребенке. – Джека била дрожь, он готов был разрыдаться. – Почему она мне не сказала?

– Не могла.

– Она потеряла ребенка, о котором я ничего не знал, а потом ушла от меня, потому что я не сумел об этом догадаться?

Когда он увидел по лицу Кэтрин, что она не хочет продолжать этот трудный разговор, он сказал:

– Кэтрин, говорите начистоту. Что она вам сказала?

– Она сказала, что ушла не только из-за выкидыша. Выкидыш оказался последней каплей. Она увидела в нем знак того, что ваш брак обречен.

– Ах, Рейчел, – Джек прижал ее руку к своей груди, – ты должна была мне сказать.

– Разве это что-нибудь изменило бы? – спросила Кэтрин.

– Не знаю, – пробормотал Джек. – Может быть.

– Честно говоря, – заметила Кэтрин, – она потеряла бы ребенка вне зависимости от того, были вы с ней или нет. Она винит вас не за выкидыш, а за то, что вас тогда не было рядом.

Джек вздохнул. Итак, теперь он знал, что на самом деле привело к разрыву между ними. Но от этого ему не стало легче. Он по-прежнему чувствовал себя брошенным.

– Вы говорили, – обратился он к Кэтрин, – что встретились с Рейчел у гинеколога. У нее были проблемы после того, как она уехала из Сан-Франциско?

– Нет. Она просто пришла познакомиться с местным врачом. Мы разговорились. Между нами мгновенно возникла симпатия. Рейчел очень мне помогла.

Ему показалось, что он ослышался.

– Помогла вам?

Кэтрин побледнела.

– Тогда мне только что сообщили, что у меня рак груди. Его глаза расширились. Он старался не глядеть на ее грудь.

– Какой ужас!

– Опухоль не успела распространиться. В лимфатических узлах было чисто. Нашли только микроскопическую, крохотную карциному протока. Я – живое доказательство успехов ранней диагностики. – Кэтрин тихонько вздохнула. – Это была хорошая новость. Плохая же заключались в том, что эти маленькие уплотнения были у меня и в правой, и в левой груди.

На этот раз Джек посмотрел на нее, на ее стройную, соблазнительную фигуру сорокалетней женщины. Она усмехнулась:

– У вас рот открыт.

– Я знаю… это просто… я не понимаю…

– Реконструкция.

– А-а. – Он смутился. – Отлично выглядит.

– Снаружи, – сказала она. К ней снова вернулась готовность обороняться. – Рейчел все то время была со мной.

– У вас здесь нет близких?

– Сейчас? Нет. А тогда я была замужем. Мой муж оказался слабонервным.

– Тогда его с вами не было?

– Почему же? Был. Отчасти, – с горькой иронией произнесла она. – Рой профессионально играет в гольф. Тогда в Пеббл-Бич проходили соревнования, и у него не было времени сидеть в приемных врачей и держать жену за руку. – Она вскинула голову и с той же горькой иронией прибавила: – Я ни на чем не настаивала. Я все делала сама, почти без его участия – ходила по врачам, ложилась на операцию, проходила курс послеоперационной терапии. На приемы к врачам меня возила или Рейчел, или кто-то из друзей.

После операции я долго приходила в себя. Онкологические больные выздоравливают гораздо медленнее, чем надеются, – врачи не говорят и половины правды. Но я постепенно набиралась сил и чувствовала себя все лучше. И я сказала себе, что получила самый бесценный подарок – жизнь.