Повод для оптимизма? Прощалки - [18]

Что до моей персоны, то я получил по полной за то, что я выразил некоторое несогласие с определенным действием несогласных. Ну, конечно, ни в случае с Мироновым, ни в случае со мной, по сути дела, не разговаривали, то есть не разбирали то, что мы говорили, это в России не принято, сразу просто перешли на личности. Но это было вполне ожидаемо.

А вот неожиданно было следующее: я совершенно не предполагал, что Миронов так ответит на эту критику. Я думал, что если будут его критиковать, он скажет: «Вы меня не так поняли». Ничего подобного. Он абсолютно резко ответил, сказав примерно следующее: «Я говорил что думаю, и буду дальше так говорить». Кстати, вот это тоже у нас с ним общее, потому что я говорил что думаю, говорю что думаю, и буду говорить что думаю. А если это кому-то не нравится – ну, что поделаешь.

* * *

Эта программа вышла в записи. Так получилось, что ее надо было записать, потому что я не мог на ней присутствовать в день, когда мы должны были выйти в прямом эфире. Ну, иногда так случается, хотя вообще очень редко. Подавляющее большинство программ «Познер» идут в прямом эфире, потому что я абсолютный сторонник именно прямого эфира. По нескольким причинам.

Во-первых, совершенно другой нерв, другое напряжение. Потому что никто не знает – ни я, ни гость, – что будет через секунду. Это как игра в хоккей. Что будет – никто не знает. Этот нерв, он очень важен для настроения.

Во-вторых, именно из-за этого и я как ведущий, и мой гость или гостья ведут себя совсем по-другому. Когда запись, мы как-то расслаблены, а тут приходится быть начеку.

Но все-таки главная причина – это то, что прямой эфир, он и есть прямой эфир. Программа ушла – и до свидания, никто не может сказать: «Э, стоп-стоп! Одну минуточку! Вот тут давайте это перечитаем и скажем не так, а эдак». В этом смысле прямой эфир – это настоящее телевидение, это то, что происходит в данный момент, и никто вмешаться в это не может. Правда, мне могут сказать: «Ну, Владимир Владимирович, это вы немножко хитрите, потому что ваша программа действительно уходит на Дальний Восток как в прямом эфире, но потом повторяется по орбитам, и тут-то могут вмешаться». Это правда. Вообще мне очень жаль, что солнце встает не на Западе, а на Востоке. Потому что вставало бы на Западе, и прямой эфир был бы на Москву, на европейскую часть, где подавляющее большинство населения, – этого очень хотелось бы. Но с солнцем не поспоришь. Правда, был один человек, который даже пригласил солнце на чай и поговорил. Это тоже был Владимир Владимирович, но Маяковский. К сожалению, я этого сделать не могу. Но если говорить серьезно, ведь можно добиться того, и в этом я просто уверен, чтобы в этот процесс не вмешивались. Не вмешивались в орбиты, и даже не вмешивались бы в записанные программы. Можно так поставить вопрос.

И все-таки, возвращаясь к прямому эфиру, я хочу сказать, что для меня прямой эфир – это настоящее телевидение, а записанная программа – это как музыка под фонограмму. По крайней мере, так я это ощущаю. А вы?

* * *

Конечно, главная тема недели – это ГИБДД. Вчера в воскресной программе «Время» именно ГИБДД был посвящен первый сюжет, который длился чуть ли не пятнадцать минут. Речь там шла и об операции «Живой щит», и о представителе ГИБДД, который с видимым удовольствием ломает палец водителю машины за то, что тот потребовал объяснения, почему его остановили. Ну и, конечно, об этом трагическом столкновении машин на Ленинском проспекте в Москве.

Я хотел бы коснуться именно последнего, потому что это наиболее вопиющий, если угодно, факт. И в то же время там есть ключ, на мой взгляд, к пониманию того, что происходит. Напомню вам, что на Ленинском проспекте столкнулись две машины. В одной машине были две женщины, это французская машина «ситроен». В другой машине, это «мерседес», помимо водителя был вице-президент компании «Лукойл». Столкновение произошло, потому что одна из машин выехала на полосу встречного движения. Обе эти женщины погибли. Очень быстро ГИБДД сообщило, что именно они-то и виноваты, что именно они-то и выехали на полосу встречного движения. Кроме сотрудников ГИБДД, в это не поверил, по-моему, никто. Во-первых, потому что у нас вообще считается, что если происходит столкновение, прямое или непрямое, между начальником и рядовым человеком, то всегда не прав начальник. Причем есть определенная причина, почему это происходит. А причина простая. Закон все-таки не одинаков для всех. Есть целый общественный слой, для которого закон не существует. А в данном конкретном случае, если добавить к этому, что вдруг не оказалось камер слежения, что куда-то исчезли съемки этого столкновения, что, вообще-то говоря, большой начальник более склонен выезжать на полосу встречного движения, чем обыкновенный водитель, – все это вместе взятое, конечно, не оставляет особых сомнений у людей. Ну, значит, плохие работники ГИБДД.

Я не большой их поклонник, но хочу вам вот что предложить. Вот свежеиспеченный инспектор, свежеиспеченный, повторяю, получает наставление и выходит на дорогу. Ему сказано: он должен следить за порядком, чтобы законы выполнялись. И он видит, как целый ряд машин – ну, «мерседесы», «ауди», БМВ и прочие машины класса люкс – абсолютно спокойно нарушают правила, и при этом он даже не имеет права их останавливать. Это происходит все время. Значит, закон для этих людей вроде не писан. Тогда этот инспектор должен подумать: «Ну а для меня он писан?» А мы все с вами как реагируем? Да точно так же. Каждый из нас про себя думает: «Закон не для меня писан – это для другого». И там, где можем, мы пытаемся этот закон не выполнять. Вот в чем реальные проблемы, а не просто в ГИБДД. По крайней мере, так я думаю. А что думаете вы?