Повестка в космос - [19]

— Забирайте, Владимир Алексеевич.

Гражданский сильно походил на Ленина. Полированный лоб вздувался у него мегаинтеллектуальным бугром.

Ленин повернулся ко мне и сказал:

— Пойдемте побеседуем, молодой человек. — И быстро-быстро зашагал. Я отсалютовал начальникам и побежал за ним. С родными что-то случилось? Или сотик мой нашли за батареей? В голову лезла всякая хрень.

Вышли из школы и направились в школьный палисадник, где на грядках среди берез сохли цветы и прочие жертвы неудачных экспериментов юннатов. Торопливо идя за гражданским, я краем глаза видел, как все наши выстраиваются на школьной площадке.

— Присаживайтесь, — пригласил меня Ленин на шаткую скамейку.

Я сел и, поскольку он был в гражданском, не стал комплексовать и расстегнул душную гимнастерку. Прохладный вечерний воздух сразу забрался внутрь, я облегченно вздохнул. С таким же удовольствием я бы сейчас скинул ботинки, но на это, разумеется, не решился. Ленин молча шагал взад-вперед по дорожке. Я понимал, что уж если человек решил поговорить со мной, то

рано или поздно это сделает, и поэтому тоже молчал. Пользуясь минутой безделья, я с блаженством вдыхал аромат безмятежности…

— Ну, как тебе здесь? — спросил Ленин.

— Да ничего, нормально.

— Построение ты пропустишь, уж извини.

— Да ничего, — лениво махнул я рукой и тут же осекся. Но Ленин не обратил на мои вольности внимания.

— Там сейчас проформа, — сказал он, указав на площадку, — а нам с тобой о деле надо поговорить.

Он опять принялся шагать взад-вперед. Через пять минут меня начинало подмывать спросить его: что тебе надо, дорогой человек? Но я благоразумно прихлопнул себе рот. С площадки грянуло: «Здав-жел-тов-полков-ник!!!» — и рассеялось эхом над микрорайоном.

— Хорошо! — вдруг сказал Ленин и резко ко мне развернулся. — Меня зовут Владимир Алексеевич Резвых. Я полковник ФСБ, работаю в Москве, 39 лет, женат, двое детей…

— Круто, — успел промямлить я, как он достал из внутреннего кармана пиджака сложенную бумагу и протянул мне.

— Читай! — сказал он.

Я взял бумагу и развернул. Это был длинный кусок факса, оборванный сверху и снизу. С левой стороны листа на всю длину шел столбец с именами, с правой стороны — цифры.

— Что читать-то? — не понял я.

— Читай! — требовательно повторил он. Я вгляделся в нечеткие буквы факса. Иванычев Михаил Петрович. Иванычев Михаил Федорович.

Иванычев Петр Алексеевич… — и дальше вниз туча имен.

Бредятина какая-то… Будто телефонный справочник. Справа цифры столбиком: 0,09348 0,38116, 0,13087, 0,29245… - и то же до конца факса — все цифры и цифры. Но не телефоны.

Я поднял глаза на полковника. Он стоял прямо передо мной, сложив руки за спиной. Гипнотизировал.

Ладно, посмотрим, что это за хрень. С обратной стороны бумаги ничего написано не было, и я продолжил читать список.

Ивашкевич Юрий Никитич.

Ивашкевич Юрий Степанович.

Так, а где же я? Ну-ка, ну-ка…

Ивашов Вячеслав Константинович… Еще ниже…

Ивашов Григорий Антонович.

Ивашов Григорий Аркадьевич.

Еще один Ивашов Григорий Аркадьевич.

Ивашов Григорий Арсенович… — О! А вот и я! Единственный и неповторимый.

Обрадованный, я снова посмотрел на фээсбэшника. Он ждал.

Так! Еще остаются цифры. Цифры, цифры…

0,43173

0,07240

0,27991

Будь я проклят! Это же коэффициент полезности! Мама родная! Вот так номер! Правда, точность тут была не двадцать знаков после запятой, а всего пять. Но, судя по всему, это была выборка. Возможно, выборка на наш город. Уж в масштабах России должен был существовать еще хотя бы один Ивашов Григорий Арсенович, а в списке я был один! Да и в целом маловато в списке повторов. Значит, точно выборка на город. Факс, где прописано, кто на что годен. По таким спискам они людей и сортировали. М-да… Я было задумался, но тут же спохватился. Так, а у меня-то какой коэффициентик? Надо быстрей глянуть, пока полковник бумажку не отобрал. За такую бумажку, попади она в нужные руки, и голову оторвать могут… Фамилии и цифры были на разных сторонах бумаги, и я на коленке согнул листок прямо под своей фамилией. Так… «1,00000» Что это за фигня?

Я согнул факс еще и над своей фамилией, но все было точно. «1,00000».

— Единица! — пробормотал я. У меня «единица». Максимум! Как так? Это что же получается… Новая мысль поразила меня, и я развернул факс на всю длину.

0,17984 0,46442 0,00451 0,08299

Это что же такое? Мысли мои застопорились. Я потер лоб, но это не помогло.

— Что же это получается? — прошептал я в недоумении.

— Это получается, — подал голос полковник. — Что материализация математического принципа вероятностей, более того, — он поднял палец, подчеркивая важность того, что он сейчас скажет, — материализация разумная признала тебя не просто полезным и нужным для привлечения в силы защиты от Красных Зед, а абсолютно необходимым для этого. Абсолютно. По сравнению с остальными ты просто вне конкуренции.

— Что же мне делать? — тупо спросил я.

Он внимательно изучал меня, буравил проницательными глазками и покачивался с пятки на носок.

— Получается, — сказал я, — что в этом списке я торчу, как забинтованный палец на площади.

Мне хотелось, чтобы он мне ответил, разъяснил ситуацию, но проклятый фээсбэшник молчал. Я стал думать. «Абсолютно необходим для защиты от Красных Зед». Как это так? Этого не может быть! В масштабах задуманного противостояния я был не просто песчинкой — я был микроном, молекулой. С каких это пор молекулы управляют миром?