Повестка дня — Икар - [269]

— Не знаю, у меня просто такое ощущение. — Молодой султан остановился возле машины и взглянул на Эвана. — Если ты справишься с этой задачей, друг мой, ты сделаешь для Ближнего Востока больше, чем все дипломаты Объединенных Наций, вместе взятые.

— Мы постараемся с ней справиться. Но только с вашей помощью.

— Вы ее получите.

Бен-Ами и агент Голубой прогуливались по узкой улочке, прилегающей к базару в поисках открытого летнего кафе, где подают вечерний кофе. Оба были одеты в строгие, но элегантные темные костюмы в полном соответствии со своими бахрейнскими визами, в которых они значились администраторами английского банка в Манаме. Увидев кафе под навесом на тротуаре, они пробрались сквозь толпу, многочисленные лотки и заняли свободный столик — первый у входа, как и было условлено. Спустя три минуты к ним присоединился высокий мужчина в белом одеянии и в арабском головном уборе.

— Вы заказали кофе? — спросил Кендрик.

— К нам еще никто не подходил, — ответил Бен-Ами. — В кафе полно народу, с заказом придется подождать. Как ваше здоровье, конгрессмен?

— Называйте меня Эван, а еще лучше — Амаль. Вы видите меня здесь, что в какой-то мере отвечает на ваш вопрос.

— А Уэйнграсс?

— Боюсь, не столь хорошо… Привет, Голубой.

— Привет, — ответил молодой человек, во все глаза глядя на Эвана.

— В этом костюме у тебя очень деловой и глубоко штатский вид. Не уверен, что узнал бы тебя, если бы не был предупрежден заранее.

— А я теперь штатский и есть. Мне пришлось оставить бригаду.

— Им будет тебя недоставать.

— И мне будет их недоставать, но мои раны с трудом поддаются лечению — врачи говорят, что повреждены сухожилия. Азра был хорошим бойцом, хорошим коммандос.

— Ты все еще его ненавидишь?

— Разве в моем голосе вы слышите ненависть? Возможно, гнев, и на то есть много причин, но я не чувствую ненависти к человеку, которого вынужден был убить.

— А чем ты занят сейчас?

— Работаю на правительство.

— Он работает на нас, — прервал его Бен-Ами. — На Моссад.

— Кстати, о Моссаде. Ахмет приносит свои извинения за то, что не может вас принять у себя во дворце.

— Он что, с ума сошел? Ему не хватало только членов Моссада в его собственном доме! Да и нам было бы вовсе ни к чему, если бы это выплыло наружу.

— О чем Менни успел тебе рассказать?

— Спроси лучше, о чем он не успел рассказать! Ты же знаешь его длинный язык. Ему также придется вслед за тобой выехать из Штатов, причем с такой информацией, которой Голубому хватит с избытком.

— Кстати, Голубой, как твое настоящее имя?

— При всем моем к вам уважении, сэр, американцу я этого не скажу. Так будет лучше для нас обоих.

— Хорошо, я не стану настаивать. А что из того, о чем сообщил Уэйнграсс, ты сможешь использовать и как?

Молодой человек наклонился над столом; их головы сблизились.

— Он рассказал нам о пятидесяти миллионах…

— Блестящая манипуляция! — вмешался Бен-Ами. — Ни на минуту не поверю, что эта идея принадлежит Менни.

— Что?.. А впрочем, вполне возможно… У банка и впрямь нет выхода. Вашингтон именно на это рассчитывает. Так куда пойдут эти пятьдесят миллионов?

— В Южный Йемен, — ответил Голубой.

— Не понимаю.

— Пятьдесят миллионов — очень большая сумма, — сказал бывший руководитель бригады Моссада. — Но существуют суммы и побольше, особенно в собирательном смысле. Иран, Ирак и так далее. Мы должны противостоять людям с большой мошной. Следовательно, Южный Йемен. Это страна-террорист, причем бедная, но она расположена в отдаленной, почти недоступной местности, зажатой между Аденским заливом и Красным морем. Это придает ей стратегически важное значение в глазах других террористических организаций, снабжаемых из гораздо более богатых источников. Они постоянно ищут территорию для размещения своих секретных военных лагерей и распространения своей отравы. Бекаа насквозь инфильтрирована, и никто не желает иметь дело с Каддафи. Он настоящий безумец, ему нельзя доверять, и в любую минуту он может быть низвергнут.

— Должен вам сказать, конгрессмен, — прервал Голубого Бен-Ами, — что этот юноша — один из наших наиболее осведомленных экспертов по контртерроризму.

— Я начинаю это понимать, — сказал Эван. — Продолжайте, молодой человек.

— Вы ненамного меня старше.

— Ну да, лет на двадцать или около того.

— Ваша идея, насколько я понимаю, состоит в том, чтобы переправлять партии оружия, полученные от поставщиков Хаменди, по всей Европе и Америке, через Маскат, где, как предполагается, коррумпированные высшие чиновники закроют на них глаза и тем самым дадут возможность отправлять их на самолетах в Ливан и Бекаа. Не так ли?

— Да, и каждый грузовой самолет будет осматриваться гвардейцами султана, выступающими под видом палестинцев, которые якобы проверяют качество оплаченных ими поставок, в то время как членов экипажа отправят в карантин. На каждом таком самолете помещается от шестидесяти до семидесяти ящиков с оружием, и каждый ящик будет вскрыт командой из десяти человек и пропитан коррозийной кислотой. Вся процедура займет не больше пятнадцати-двадцати минут из расчета на один самолет. Срок вполне приемлемый, и мы будем полностью контролировать ситуацию. Гарнизон Маската оцепит территорию, и никто не сможет туда проникнуть, кроме наших людей.