Повестка дня — Икар - [264]

— Да, господин президент.

— Как вы думаете, Митч, они все поняли? — спросил Дженнингс, наливая себе и Пэйтону из бутылки, которую он достал из бара, спрятанного в левой стене Овального кабинета.

— Надо полагать, — ответил Пэйтон. — Если я немедленно не выпью этого виски, меня снова начнет трясти.

Президент оскалил зубы в своей знаменитой ухмылке и поднес Пэйтону бокал с виски к окну, у которого тот сидел.

— Неплохо для парня, который, по общему мнению, туп, как телеграфный столб, а?

— Это было необычное представление, сэр.

— Вот почему этот кабинет следует значительно уменьшить.

— Я не имел этого в виду, господин президент.

— Конечно, имели, и вы совершенно правы. Именно поэтому король, голый или в полном облачении, нуждается в сильном премьер-министре, который, в свою очередь, создает свою собственную королевскую семью — в данном случае из двух партий.

— Прошу прощения?

— Кендрик. Я хочу, чтобы он баллотировался.

— Боюсь, что вам трудно будет его убедить. По словам моей племянницы — я называю ее своей племянницей, хоть она мне вовсе не родня…

— Я все это знаю и знаю все о ней, — перебил Дженнингс. — Так что же она говорит?

— Что Эван прекрасно понимает, что произошло и что происходит, но пока еще ничего не решил. Его ближайший друг, Эммануэль Уэйнграсс, тяжело и, по-видимому, безнадежно болен.

— Это тоже мне известно. Вы упомянули об этом в своем докладе, не называя его по имени.

— Ох, простите, в последнее время мне никак не удается выспаться, и я постоянно что-то забываю… Во всяком случае, Кендрик настаивает на возвращении в Оман, и я не могу его отговорить. Он одержим идеей обезвредить торговца оружием Абделя Хаменди. Он совершенно справедливо полагает, что, продавая по меньшей мере восемнадцать процентов всех боеприпасов, которые в ходу на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, Хаменди тем самым губит его любимые арабские страны. В своем роде это современный Лоуренс, пытающийся спасти своих друзей от презрения международной общественности и окончательного забвения.

— Так что же конкретно намерен он совершить?

— Из того, что он мне рассказал, следует, что в основном это будет разоблачительная операция. Я думаю, что ему самому еще не все ясно, но цель уже поставлена. Она заключается в том, чтобы выставить Хаменди в его истинном свете, как человека, сеющего разрушение и смерть и наживающего на этом миллионы.

— А какое дело Хаменди до того, что подумают о нем его покупатели? Он ведь торговец оружием, а не евангелист.

— Ему будет до этого дело, когда половина из проданного им оружия станет непригодным, когда взрывчатка не будет взрываться, а ружья — стрелять.

— Боже милостивый, — прошептал президент, медленно поворачиваясь и возвращаясь к письменному столу. Он сел, поставив стакан на подставку, и в молчании уставился в стенку напротив. Наконец он повернулся в кресле и взглянул на Пэйтона, стоящего у окна. — Пусть он едет, Митч. Он никогда не простит ни вам, ни мне, если мы его остановим. Дайте ему все, что потребуется. Только бы он вернулся… Я хочу, чтобы он вернулся. Он нужен стране.

Клубы тумана проплывали над Персидским заливом и бахрейнской Тужжар-Роуд, образуя внизу, под уличными фонарями их перевернутые светящиеся подобия и закрывая ночное небо плотной пеленой. Ровно в четыре часа тридцать минут утра на пустынных улицах портовой части спящего города показался черный лимузин. Он остановился у стеклянных дверей здания, известного под названием Сахалхуддин, где шестнадцать месяцев назад в роскошных королевских апартаментах находилась резиденция человека-чудовища, который называл себя Махди. Два араба в широких ниспадающих одеяниях вышли из лимузина и направились к освещенному неоновыми огнями входу; лимузин не спеша поехал прочь. Мужчина, который был ростом повыше своего спутника, осторожно постучал в стеклянную дверь. Сидящий за столиком дежурный взглянул на часы у себя на запястье, вскочил из кресла и быстро подошел к двери. Он отворил ее и поклонился необычно ранним посетителям.

— Все готово, высокочтимые господа, — вымолвил он почти шепотом. — Наружную охрану отпустили пораньше, а утренняя смена прибудет в шесть часов.

— Нам хватит и половины этого времени, — сказал человек пониже ростом и помоложе, который явно был главным. — Вам хорошо заплатили, чтобы вы все как следует подготовили. Дверь наверху не заперта?

— Можете не сомневаться, высокочтимый сэр.

— Работает только один лифт? — спросил араб постарше и повыше ростом.

— Да, сэр.

— Наверху мы его запрем. — Мужчина ростом поменьше направился к лифтам, его спутник последовал за ним. — Если не ошибаюсь, — продолжал он в полный голос, — нам нужен последний лестничный пролет, не так ли?

— Совершенно верно, высокочтимый сэр. Вся сигнализация отключена, обстановка в комнате восстановлена в том виде, в каком она была раньше… до этого ужасного утра. И, кроме того, по вашему распоряжению туда доставлен предмет, который вам необходим. Мы нашли его в подвале. Надо сказать, сэр, что власти перевернули все в комнате вверх дном, и уже много месяцев она стоит опечатанной. Мы не можем этого понять, высокочтимый сэр.