Повести о ростовщике Торквемаде - [24]
Часть 8
При виде денег Исидора чуть не расплакалась от счастья, а больной так оживился, что здоровье, казалось, снова вернулось к нему. Бедняги! И досталось же им: какую горькую нужду они терпели, какие лишения! Они познакомились два года назад в доме одного ростовщика, дравшего с них заживо шкуру. Поведав друг другу свои злоключения, молодые люди прониклись взаимным сочувствием, а там и любовью; в ту же ночь Исидора осталась у Мартина в мастерской. Незадачливый художник и падшая женщина решили слить нищету воедино и потопить обоюдные горести в сладком вине супружеского согласия; любовь помогала им сносить превратности судьбы. Они дали обет не перед церковным алтарем, а перед алтарем свободной любви, но через два дня совместной жизни действительно полюбили друг друга и готовы были умереть обнявшись. По-братски делили они крохи счастья и океан невзгод, уготованные им жизнью. В неравном поединке с бедностью и ростовщичеством они изнемогли, но не перестали любить: все так же пылок был он, нежна и заботлива она. Оба являли достойный пример самоотверженности, тех высоких добродетелей, что стыдливо прячутся от взора закона и религии, как скрывается обнищавший идальго от своих преуспевающих собратьев.
Торквемада снова обнял Мартина и Исидору, медоточиво молвив:
— Дети мои, да послужит вам моя доброта назиданием. Будьте же и вы милосердны: помогайте бедным, любите ближнего своего и пособолезнуйте мне, как я соболезную вам… я очень несчастен.
— Да, я знаю, — высвобождаясь из объятий скряги, сказала Исидора, — я слышала, что ваш мальчик болен! Бедняжка! Но теперь, вот увидите, он выздоровеет…
— Теперь? Почему теперь? — с явным беспокойством спросил Торквемада.
— Потому что… как бы это сказать… Мне кажется, бог будет к вам милостив, он вознаградит вас за доброе дело…
— О, если мой сын умрет, я не знаю, что со мной будет, — с отчаянием в голосе прервал ее дон Франсиско.
— Не смейте говорить о смерти, — закричал взволнованно больной, на которого волшебные куарто подействовали, словно доза сильнейшего возбуждающего снадобья. — О смерти и речи быть не может! Никто не умрет. Мальчик не умрет, дон Франсиско. Этого еще недоставало! Что у него? Менингит? Да у меня в десять лет был сильнейший менингит; считали уж, что я не жилец на белом свете. Но кризис миновал, я выжил и намерен жить до глубокой старости. И буду жить — простуда мне теперь не страшна! Мальчик будет жить, дон Франсиско, будет жить, не сомневайтесь!
— Будет, будет, — подхватила Исидора. — Я помолюсь за него кармелитской божьей матери.
— Да, дочь моя, моли пресвятую богородицу, — простонал Торквемада, поднося к глазам платок. — Право, хорошая мысль… Соединим наши молитвы и тогда…
Художник, вне себя от радости, непременно хотел передать удрученному отцу свой восторг и кричал, порываясь вскочить с кровати:
— Не плачьте, дон Франсиско, мальчик поправится. Чует мое сердце, поправится… Тайный голос шепчет мне это. Все мы будем здоровы и счастливы.
— Ох, родной мой! — воскликнул Душегуб, снова обнимая Мартина. — Да услышит вас бог. Какой бальзам пролили вы на мои раны!
— Да ведь и вы облегчили наши страдания. Бог воздаст вам за это. Мы все будем жить — да, да, все! Поедем в деревню на пикник и мальчика с собой возьмем, как только я начну выходить… Исидора приготовит закуску… Чудесный денек проведем — на славу отпразднуем наше выздоровление!
— Поедем, поедем, — восторженно подхватил скряга, совершенно забыв, какую «деревню» посулил он мысленно Мартину. — Будем веселиться, подавать милостыню всем беднякам, каких повстречаем… Ох, словно гора с плеч свалилась, как только я сделал вам добро!.. Нет, нет, и не благодарите… Мне пришло в голову, что я, пожалуй, могу сделать для вас побольше…
— Что же? Ну-ка скажите, дон Франсискито.
— У меня мелькнула мысль… Впрочем, она и раньше приходила мне на ум… Если у Исидоры целы бумаги, подтверждающие ее права на наследство Арансисов, надо бы попытаться оттягать его…
Исидора взглянула на ростовщика не то с удивлением, не то с испугом.
— Опять? — только и вымолвила она.
— Да, да, дон Франсиско прав, — торопливо вмешался чахоточный; он весь сиял от радости, в упоении предаваясь самым несбыточным мечтам. — Надо попытаться… Мы не можем махнуть на это рукой.
— Я подозреваю, — добавил Торквемада, — что адвокаты, которые вели тогда ваше дело, не больно-то ловки… или их подкупила старая маркиза… Но посмотрим… посмотрим…
— Только бы мне разделаться с этой простудой… Исидора, беги живее, выкупи мое платье, я хочу встать… Мне сразу стало лучше. Так и разбирает охота взяться за палитру. Как только мальчик ваш выздоровеет, дон Франсиско, я напишу с него портрет.
— Спасибо, спасибо… вы очень добры. Мы все трое добрые люди, не правда ли? Ну, поцелуемся еще раз, и молите за меня бога. Мне надо бежать: я в таком беспокойстве, что и себя не помню.
— Пустяки, мальчику лучше, он теперь спасен, — твердил художник, все больше и больше воодушевляясь. Я это знаю наверняка, я так и вижу его живым и здоровым.
Исидора собралась было в ломбард выкупать вещи, но кашель с такой силой стал душить бедного художника, что ей пришлось остаться.
Бенито Перес Гальдос (1843–1920) – испанский писатель, член Королевской академии. Юрист по образованию и профессии, принимал деятельное участие в политической жизни страны: избирался депутатом кортесов. Автор около 80 романов, а также многих драм и рассказов. Литературную славу писатель завоевал своей исторической эпопеей (в 46 т.) «Национальные эпизоды», посвященной истории Испании – с Трафальгарской битвы 1805 г. до поражения революции 1868–1874 гг. Перес Гальдос оказал значительное влияние на развитие испанского реалистического романа.
В настоящем издании публикуются в новых переводах два романа первой серии «Национальных эпизодов», которую автор начал в 1873 г., когда Испания переживала последние конвульсии пятой революции XIX века. Гальдос, как искренний патриот, мечтал видеть страну сильной и процветающей. Поэтому обращение к истории войны за независимость Гальдос рассматривал как свой вклад в борьбу за прогресс современного ему общества.
В сборник произведений выдающегося писателя-реалиста, классика испанской литературы Б. Переса Гальдоса (1843–1920) включены не переводившиеся ранее на русский язык романы «Тристана», «Назарин» и «Милосердие», изображающие жизнь различных слоев испанского общества конца прошлого столетия.
В повести «Трафальгар», основоположника испанского реалистического романа Бенито Переса Гальдоса (1843—1920) – рассказывается о знаменитом Трафальгарском сражении 21 октября 1805 года.Вся история и предыстория знаменитого сражения восстановлена им с большой исторической точностью и является красноречивым описанием пагубных последствий, к которым приводят национальное тщеславие и политический авантюризм.Убежденный сторонник реалистического искусства, Гальдос в своей повести, проявляет себя непревзойденным мастером правдивого отображения жизни.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.