Повести о чекистах - [12]

— Пока одни подозрения. А на основании подозрений можно лишь жену упрекнуть в неверности. И то нехорошо, — Павлов улыбнулся, и я понял, что в душе он все же согласен со мною. — Вот если бы удалось получить сведения о встречах Сарычева с Беком вне службы, это имело бы значение. Но и в таком случае нам нелегко было бы доказать, что Сарычев поддерживал с ним преступную связь.

— Напомню ваши слова, Владимир Васильевич, — сказал я, улыбаясь, — шпион должен добывать, хранить и передавать информацию. На какой-то из этих стадий мы схватим его за руку.

— Мне думается, реальный успех нас может ожидать на третьей стадии: связь — самое уязвимое звено в цепи «агент — разведка»… Одно ясно, Максим, теперь каждый шаг Сарычева и Домнина должен быть у нас на контроле. Подумайте, как это организовать, потом посоветуемся.

— Хорошо, Владимир Васильевич, я с нетерпением жду ответа из Особого отдела военного округа, там должны опросить Чижова. Ведь Корнеев прямо заявил: подполковник Чижов рассказывал ему, что встречи Сарычева с американскими офицерами носили не только служебный характер…

— Посмотрим, посмотрим, — опять недоверчиво, как мне показалось, проговорил майор.

Просматривая поступившую почту, Владимир Васильевич остановился на ярко-желтом листке. Это была короткая справка МИД. В ней подтверждалось: Валентин Иванович Мамкин действительно около двух лет работал в Советском консульстве в Лос-Анджелесе, зарекомендовал себя исполнительным и трудолюбивым работником.

Сигналы в отношении Домнина и Сарычева, подумал майор, отвлекли наше внимание от Мамкина. Хотя справка МИД снимала подозрения с него, проверку Мамкина надо было довести до конца.

— Максим Андреевич, как идет проверка Мамкина? — спросил Павлов, когда я зашел к нему.

— Жду сообщения о результатах проверки по МИД.

— Ответ получен, ничего определенного. Как он сейчас ведет себя?

— Обычно. Только странно, в первую субботу прошлого месяца он никуда не выезжал. Не предупредил ли его Каретников?

— Не должен. Ну что будем делать с Мамкиным?

— Нужно ехать в Краснореченск, на месте быстрее разберусь.

— Одобряю, Максим Андреевич, готовьтесь, в вашем распоряжении пять дней.

— Вы имеете в виду первую субботу? Тогда четыре дня: мне нужно выехать туда хотя бы на сутки раньше.

В пятницу на рейсовом автобусе я приехал в Краснореченск и с помощью товарищей из горотдела МГБ установил: Мамкин останавливается у молодой одинокой женщины Синеоковой, живущей вместе с престарелым отцом в собственном доме и работающей медсестрой в военном госпитале. Как потом выяснилось, до самого отъезда из Краснореченска Мамкин никуда не отлучался из дома Синеоковой.

В тот же день я и старший лейтенант — оперативный работник горотдела — посетили военный госпиталь.

Начальник госпиталя, тучный мужчина с двойным подбородком и толстенным животом, видимо, дремал, хотя было начало рабочего дня. Он проснулся от стука в дверь, обеспокоенно оглядывал то меня, то моего товарища: не мог взять в толк, чего хотят от него офицеры.

— Извините, сердце, да это вот, — начальник сделал круговые движения возле живота. — Ночью не могу уснуть, а днем… Я слушаю вас, товарищи, — проговорил он, успокоившись.

— Всякая беседа начинается со знакомства, — шутливо заметил я. Знакомясь, начальник госпиталя назвался майором медицинской службы.

Он рассказал о госпитале, о чудодейственных операциях, которые смело проводят работающие в госпитале хирурги.

Я понял, что нам не переслушать разговорчивого майора, и прямо спросил, работает ли в госпитале медсестра Синеокова.

— Синеокова? Людочка? Работает. Боевая дивчина! — майор вдруг оживился, и в голосе его зазвучали нотки гордости за свою сотрудницу. — Фронтовичка! Орденов и медалей — не счесть. А характер — у-у! Железный характер!

— Мы хотели бы поговорить с ней, — сказал я. — Как это можно сделать?

— Очень просто. Я приглашу ее сюда и оставлю вас. — Майор задрал длинный рукав халата и посмотрел на часы. — У меня начинается обход. Вас устраивает такое решение?

Майор набрал двузначный номер телефона.

— Людочка? В моем кабинете два очень симпатичных молодых человека, они хотят познакомиться с тобою. Зайди, пожалуйста!

Вошла молодая круглолицая женщина, с ясными карими глазами. В ее походке и стройной фигуре чувствовалась уверенность: мол, знаю, что красива; любуйтесь, великодушно разрешаю.

Мы поднялись, как по команде.

— Ну, я удаляюсь, — проговорил начальник госпиталя ни к кому не обращаясь и пятясь к двери.

— И правда, симпатичные ребята, — пошутила Синеокова. — Только что мне делать сразу с двумя? Это ведь как в частушке: тут уж я уж растерялась, тут уж я уж не могу…

— А мы пужливые, по одному не ходим, — в тон ей ответил я.

— Ой ли!

— Людмила Ивановна, у нас к вам есть разговор, — уже серьезно сказал я, представившись — Расскажите, пожалуйста, о своей жизни.

— О моей жизни? — смущенно переспросила Синеокова. — Почему вдруг заинтересовала вас моя тихая жизнь? О ней и рассказывать нечего: вся как на ладошке.

— Такая уж служба у нас, Людмила Ивановна, всем приходится интересоваться, — пояснил старший лейтенант.

— Ну раз служба, извольте. — Синеокова села, одернула юбку, поправила темные, коротко подстриженные волосы. — Родилась двадцать шесть лет тому назад в Томской области. Перед войной окончила десять классов потом шестимесячные курсы медицинских сестер. Всю войну была на фронте, четыре года работаю здесь. Вот и вся моя жизнь… Что конкретно вы хотели бы знать, спрашивайте.