Повести о Бочелене и Корбале Броче. Часть вторая - [44]
***
Ниффи Гам трижды завоевывал Мантию Величайшего Творца Столетия. Свита его (что тут троица, встречаемая нами в конце пути через Сушь!) всего месяц назад насчитывала шесть сотен и сорок четыре человека, и если бы Огла не решила - с наилучшими намерениями - убраться в трюме пассажирской баржи, все они были бы с ним. Как будто Огла что-то понимала в баржах и прочем. Как будто она знала назначение кингстонов и люков - и даже название этих штуковин!
Он казался выше, чем оказывался, если можно так сказать (судя по кивкам окружающих, сказать можно и не такое). Он носил плащ и отмерял шаги, стараясь выглядеть солиднее, черты его не были ни уродливыми, ни прекрасными. Собранные в лицо, они выглядели приятными, но если бы кто-то отделил их от головы и разложил на лотке, среди прочих - вряд ли кто даже протянул бы руку, не говоря что купил. Хотя иногда встречаются ценители обыкновенностей...
Касаемо талантов, Ниффи Гам получил щедрую порцию - чаша отнюдь не переливается через край, но есть в ней нечто, огонь, подмигивание, дар продвижения, дерзновенная стать в сочетании с резвостью (смотрите, хихикающее окружение едва успевает за ним). Все эти штучки и большее - отличная подмога, позволившая славе его сиять не слабее, чем сияют его стихи и поэмы. Знаменитость питает сама себя, прозорливость подсказывает любой момент, служащий вящей публичности.
В такой персоне любое преувеличение кажется недостаточным, и слабый намек на скромность давно сокрылся под щедрыми слоями самообожания; предположите в ней глубину, и подлинные глубины поспешат подтвердить вашу презумпцию. Не сочтите, что я уязвлен собственными неудачами на стезе поэзии. Да, я никогда не почитал слова достойным оружием, имея в распоряжении много оружия более мощного и надежного.
Сознаюсь, глядя на себя у того костра в исходе двадцать третьей ночи, я вижу молодого, слишком молодого поэта скромной наружности, уже обретшего намек на лысину и отнюдь не способного показаться ангельски прекрасным хотя бы в виде силуэта на стене шатра. А Ниффи Гаму, с его густой медной шевелюрой, даже стараться было не нужно, ведь одаренные вспоминают о своем даре, лишь чтобы восхититься или - еще славнее - узреть восхищение окружающих при такой малости, как звук голоса, удачное слово или прядь волос.
Ах, я увлекся сам собой. Это вошло в привычку у никому не ведомого ловца приключений, рассказчика, способного безо всяких швов соединить историю давних дней в Великой Суши и день нынешний.
Жизни людские качаются на веревочках каждый миг, в любое время, ибо сама жизнь есть баланс; то небо сверкает ослепительным солнечным светом, то погружается во тьму, и ледяные искры звезд туманятся под порывами мистраля. Мы видим колесо небес, но сие есть лишь слабость воображения: нет, это мы кружимся, подобные жукам в ободе, и мы размеряем течение дней.
Теперь я вижу себя юным, и никогда мне не стать юнее. Это мой рассказ и рассказ моей юности. Как такое возможно?
Да что такое душа, как не карта каждого и любого колеса?
***
Смею надеяться, что долгие мои рассуждения стоит завершить небольшим примечанием. На двадцать третий день пути угрюмая толпа паломников настигла одинокого странника. Голодный, иссохший и близкий к смерти, Апто Канавалиан мог бы испустить дух в руках Негемотанаев и паломников, не улови они одной многозначительной детали. Сквозь потрескавшиеся губы, давно не ведавшие ничего, кроме вина и сырой рыбы, Апто возвестил, что вовсе не является пилигримом. Нет, он скорее следователь - по духу, если не по ремеслу (хотя попытки были), он элита элит в ракурсе интеллекта, кузнец парадигм, прогностик популярности, наделенный привилегией выносить быстрые суждения. Короче говоря, один из судей, выбранных для определения Величайшего Творца Столетия.
Мул его подох от некоей жуткой заразы. Слуга удавился, перестаравшись в ночных наслаждениях особого сорта, и похоронен в болоте к северу от Суши. Апто путешествовал за свои средства, ибо письмо загадочных организаторов Фаррога оказалось печально расплывчатым в смысле вознаграждения, изо всех припасов осталась лишь бутыль прокисшего пойла (и, как вскоре стало известно, ужасное обезвоживание было итогом скорее опустошения еще девяти бутылей, нежели нехватки воды).
Если у мастеров искусства есть мужество (что сомнительно), яростная, достойная саблезубых тигров решимость Апто сохранить собственную жизнь была бы лучшим тому подтверждением. Увы, слишком часто жизнь заставляет нас путать отчаяние и эгоизм с мужеством, ведь внешние их проявления одинаково грубы и даже ужасающи.
Даже почтенный Тулгорд Мудрый отступил, слыша их дикарские завывания. Голосования не требовалось.
***
Ночь еще молода, что бы вам ни чудилось, и рассказ ждет нас, огромное бревно (и откуда его только притащили?) высасывает пламя из постели углей, смола шипит, круг сдвигается теснее, лишь госпожа Данток остается в карете, как и всегда.
Давайте же ради удобства еще раз пересчитаем их. Апто Канавалиан, новичок, более бледный, нежели подобает спасенному от смерти. Кляпп Роуд, почти сто лет творивший посредственность и вознесенный на миниатюрные высоты. Эвас Дидион Бликер, почтенный рассказчик и глас остальных. Пурса Эрундино, ставшая серьезной в мерцающем свете очага, глаза мрачны как гаснущие свечи. Бреш Фластырь, приговоренный говорить первым - сидит словно на муравьиной куче, сверкая взором и обильно потея. Ниффи Гам, склонившийся вперед почти грозно, начищенные сапоги блестят на вытянутых ногах, у коих приютились две дамы из Свиты, Огла Гуш (ресницы дрожат, улавливая каждое биение возлюбленного сердца) и Опустелла (брови взлетели, как гусеницы на горящем сучке). Пампера тем временем вновь меняет позу, клонясь грудью к медновласной голове Ниффи. Кто знает, какие знойные посулы слышит его плененное ухо?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это – огромный мир.Мир, в котором выше всего ценятся две доблести, две силы – власть мага и боевое искусство воителя.Мир, в котором могущественнейшая из Империй стонет теперь под властью Императрицы-узурпатора, бывшей главы Ордена убийц-ассасинов.Мир, где войска, принявшие сторону новой повелительницы, захватывают один за другим Свободные Города – но принуждены отступить перед нечеловеческим могуществом таинственной Алой Гвардии воинов-магов.Мир, в котором люди ведут бесконечную, безжалостную войну..
За сотни тысяч лет существования мира его властители сделали множество ошибок, свершили множество преступлений — и вот, наконец, магическая ткань реальности готова расползтись. Ну разве не самое подходящее время для борьбы за власть, для темных интриг и сведения старых счетов?Если читатели думали, что уже видели всю меру жестокости смертных и безответственности богов — они ошибались. Давно забытые расы восстают из праха, готовя гибель всему, и только тот, кто опирается лишь на свои силы и помощь друзей, сумеет устоять в грядущей схватке.
Малазанская книга павших — 3. Продолжение эпопеи Стивена Эриксона. Русскоязычный читатель до сих пор знаком лишь с двумя романами из всемирно популярной серии, насчитывающей уже девять томов. Мы представляем вашему вниманию любительский перевод третьего романа. Конечно же, для понимания событий и знакомства с персонажами лучше ознакомиться с первыми произведениями серии — «Сады Луны» и «Врата Мертвого Дома». Не в первый раз за долгую историю мир Малазана сотрясает вселенская война. Древние Боги возвращаются из забвения, требуя у нынешних владык своей доли власти.
Мир много сложнее, чем кажется. С этим открытием сталкивается представитель варварского племени теблоров, юный воин Карса Орлонг. Карса вырос, мечтая о том, чтобы стать достойным подвигов и свершений своего деда, — и конечно же, достигнув положенного возраста, он со своими друзьями отправляется в набег на деревни нижеземцев, и не подозревая, что это станет лишь первым шагом на долгом пути. Первым шагом, который потрясёт весь мир.Впрочем, в ближайшие годы миру и без того хватит потрясений. И вот — в Семи Городах, в Священной пустыне Рараку ждёт и копит силы Воинство Апокалипсиса, возглавляемое пророчицей Ша’ик, некогда — дочерью малазанских аристократов.
Малазанская «Книга Павших» — 2Семиградие… Древний континент, история которого теряется в глубинах тысячелетий. Завоевав его, малазанцы никогда не относились всерьез к легендам и верованиям местных племен. Власть Империи в Семиградии казалась им незыблемой, а пророчества о Дриджне, священном возмездии, — очередными слухами. Вплоть до страшной ночи, когда слухи вдруг превратились в зловещую реальность. Оправившись от «семиградского удара», Империя начинает мстить. На континенте высаживается армия под командованием адъюнктессы Таворы — женщины с железной волей и полным отсутствием жалости.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Пародийно-юмористические истории, действие которых происходит в мире Малазанской империи, сочинялись Стивеном Эриксоном с 2002 года. К настоящему времени (2019 год) издано шесть историй, и сюжет автором еще не исчерпан. В одном из интервью писатель назвал их данью уважения "Рассказам о Фафхрде и Сером Мышелове" Фритца Ляйбера; впрочем, предметом фарсовой игры является, скорее, весь объем "триллеров" и "ужастиков" современной масс-культуры. Падкие на убийства колдуны-некроманты Бочелен и Корбал Броч, возможно, запомнились читателю по "Памяти Льда".