Повести исконных лет. Русь до Рюрика - [53]

А далее пошел Олег к деревлянам; и, когда был там, зима пала рано. И покорились руси овручские деревляне, а искоростеньские не пошли под руку великого князя; и не мог Олег примучить их сразу, ибо плыли его корабли в дани тяжкой, и торопился он в Киев вернуться до ледостава. Но сказал великий князь: «На следующее лето воюю искоростеньских древлян, ежели не привезут дани, и тогда дани возьму втрое от обычной — и челядью, и белью, и мехами, и зерном».

И вернувшись в Киев, утер пот за землю Русскую; и радовались люди — удалось ведь князю молодому установить снова землю Русскую, и дани, и выходы. И много у него собралось мехов, и челяди, и воска, и меда.

И видела русь, что немало денег получит летом Киев и города русские от греков. Не с кем ведь было больше торговать Киевской Руси: с хазарами продолжалось размирье; а булгары итильские служили тогда Хазарану и платили дань кагану мехами; а от русов торг свой закрыли тож. А кроме Константинополя ходили гости русские по Припяти и Бугу на Краков, а оттуда ходили в Моравию и к баварским немцам, и был там у них торг свой[141]. А на Немане сидели иотвинги и не пускали русь киевскую в Пруссы, за янтарем; ибо установили так русинги готские, чтобы одни только они янтарем торговать могли, а иотвинги за то долю имели, что охраняют торговлю готскую.

Симеон, царь болгарский, много воевал греков и много зла им сотворил. А греки нанимали печенегов, дабы те болгар воевали, и спокойно было от печенегов на Руси.

В лето 6428 (920). Казнил Олег Лидульфа Бурого, обвинив его в убийстве отца своего Одда; и не повесили благородно в жертву Одину, богу норманнскому и русскому, но вырезали орла позорно, ребра ему со спины отворив[142].

Узнал ведь великий князь точно от людей верных, как убит был отец его. Подсылал Олег человека своего через русь плесковскую, когда в прежний год переговоры с нею вел. И нашел видоков, и челядина нашел, известного о тайных подсылах меж Аскольдом Золотые Сапоги и Лидульфом; и другого, который деньги передавал.

Проведав про то, изверг Олег Лидульфа из совета княжеского и из бояр и посадил его в поруб. И быв там испытан, сознался Лидульф во всем и рассказал, как помог он убить Одда-князя. Взял Лидульф золото от Аскольда и подвел убийц наемных к князю своему, и отвлек Одда, и помогал держать его, когда яд ему в кровь влили из сосуда специального греческого с двумя зубами, будто бы змеиными. А по сказкам самого Лидульфа, кои он в порубе опросном говорил, обрек он князя своего смерти не токмо из-за денег, но и потому, что имел тогда уже связь с великой княгинею Силькисиф и опасался, что прознает про то Одд; а буде умрет великий князь, сможет он, Лидульф, сам во главе Руси стать, пользуясь связью с великою княгиней.

Разгневался Олег на сведения такие; подозревал он, что и мать его Силькисиф знала об умысле Лидульфовом на великого князя. И велел ей Олег отправиться жить в село Берестовое; удалил от нее всех бывших советников ее. А двух воевод своих, что с Лидульфом ближниками были, Фрелава и Актеву, от себя удалил же, хотя не было вины на них.

И сказал Олег, что когда наладит Русь свою, тотчас отправится на Северный пусть и покарает там убийц отца своего, а ежели Харальдконунг за них заступится, то и с ним будет биться он, Олег.

В ту же осень скончала в Берестове дни свои Силькисиф; иные говорят, что в бане угорела, а другие — что от тоски сама уйти захотела, ибо потеряла и мужа, и сына, и любовника своего, и власть великокняжескую. А была та Силькисиф княгиня великая не по имени лишь, а по правде всей; и власть любила, и величалася ею; и ходила гордо, и шею никогда не склоняла, а если что на земле смотрела, то всем туловищем наклонялась, а шею все же не сгибала[143].

В то же лето исполнил великий князь Олег слово свое иное и пошел на древлян искоростеньских. Но по пути зашел в Овруч и взял там замуж дочь князя древлян овручских Путяты; а звали ее Забавою. Так хотел Олег разрушить союз меж племенами древлянскими.

Есть ведь среди древлян три племени, кои, как говорят, к трем родам древним восходят. Бают, что те три рода отделились в древности от других славян, с коими вместе в леса эти пришли. А звались те славяне дулебами, как иные сербами, а иные хорватами, а иные моравами. И то были могучие племена славянские; сидели же по Дунаю, где ныне угры кочуют, и воевали землю греческую и ромейскую, и с немцами длиннобородыми[144] воевали, и с антами, кои после все изгибли от обров[145].

Те же обры прошли степями до гор тех, и перевалили их, и поселились в Паннонии, где теперь угры. И делали большие насилия славянам дунайским и женам их и детям. И были те обры велики телом, а разумом горды, и величались всяко. А бились с длиннобородыми и с франками, и на Царьград ходили, а в бою выставляли славян впереди себя и так заставляли их в сечу идти; и если побеждали славяне врага, то забирали обры себе добычу, а ежели побивали славян, то обры всех отступивших из них убивали.

И было так: если надо было куда обрину ехать, не велел он впрячь в повозку ни коня, ни вола, но велел впрягать жен славянских и так ехал. Так гордились обры, а славяне разошлись, не желая под обрами мучения терпеть. И так, что самые племена их на части распались. И есть белые хорваты в горах Карпатских, и дань Руси дают; а иные хорваты в Иллирике живут; и с сербами то ж — одни в Иллирике же, а другие вдоль Одры сидят и с поодричами соседят, и с лютичами. То ж и с лендзянами, коих на Киеве зовут полянами, — одни роды их отбежали за Сан на Вислу и там сидят ныне, а иные сюда пришли, с дулебами вместе.