Повести Ильи Ильича. Часть 1 - [4]

Отцы умеют приземлить. Я понял, что преувеличил свои таланты.

Однако тот, кто попробовал сладкой власти слова, в каком-то смысле хуже наркомана.

К тому же после разговора с сыном мне был знак.

Под утро, когда забытье от чрезмерной усталости после чтения за компьютером стало проходить, я увидел во сне абсолютную тьму. Мне казалось, что я смотрю в нее открытыми глазами.

Сначала тьма была полностью неподвижной. Потом, под действием моего взгляда, она начала слегка колебаться. Потом заклубилась. Потом среди мрака стали появляться серые очертания, напоминающие лик. Эти черты начали светиться отраженным светом, проявляться все отчетливее и увеличиваться в размерах. А потом мрак расступился, и явился свет. Он приглашал, он звал, он был живой.

Когда я проснулся, то волновался, как молодой. Я чувствовал аромат творца. Я был счастлив.

Очевидное

Очевидное объяснять труднее всего. Как объяснить, зачем нам жить?

С самого детства человек знает, что живет для счастья. Счастьем представляется накопление блага. Но какие блага надо копить?

Когда мы не знаем чего-то, мы всеми возможностями пытаемся это узнать.

Что же мы видим вокруг и что можем посчитать благом?

Первое – это блага для тела. Но сколько ни копим, благ этих почему-то всегда не хватает. И вместо счастья – одно беспокойство.

Беспокоит нас то, что наши блага, накопленные трудами праведными и неправедными, могут отнять. И то, что жизнь наша конечна, – для кого копим?

А еще беспокоит чувство, что нас обманывают, что мы копим ненужные нам вещи, и что из-за них счастье постоянно ускользает от нас.

Но что нам нужно?

Когда ученый не может объяснить понятное ему утверждение, он говорит: это очевидно. Почему? Потому что не хочет этого делать; ему доказательство не нужно, а времени на него может уйти много.

Получается, что ученый в очевидное верит.

На чем основана его вера?

Вера ученого основана, во-первых, на знании доказательств других утверждений, связанных с очевидным. Во-вторых, на умении рассуждать от противного. И, в-третьих, на его опыте.

Ученый видит связь вещей и понимает, что если очевидное не верно, то вся наука не верна.

Так и любой человек верит, что жизнь имеет смысл. А на чем основана его вера?

Рассуждения, что надо жить, что все живут, что предки жили и нам завещали, – не убедительны. Ведь в наш информационный век уже многие люди знают столько же, сколько раньше знали лишь избранные. И эти знания рано или поздно приводят к пониманию, что так жить нельзя.

Рассуждать от противного тоже не получается; жизнь была до человека и будет без него.

Остается признание собственного существования и желание жить. Но на чем оно основано и кем поддерживается?

Образы

Чтобы ответить на вопрос, нужно его понять, особенно если ответ представляется очевидным. Понять вопрос помогают образы.

Образное восприятие многократно умножает наши слабые возможности по обработке информации (ученые полагают, что оперативно мы можем работать не более чем с 9 единицами информации со скоростью до 15 единиц в секунду).

Простые образы предпочтительны. Чем проще образ, тем больше шансов на понимание.

Образы зависят от условий и момента жизни и усложняются по мере развития человека.

Возможность работы с образами я почувствовал, когда пошел в школу, под влиянием бесед с бабушкой.

Моя бабушка верила в бога. Про бога было написано в толстой книге с обернутой старой газетой обложкой, которую она читала в свободную минуту. Книга была библией 1895 года издания, с ятями. Книгу она читала много раз и много лет, до смерти. В книге было много ей близкого и понятного. Книга помогала ей отвечать на мои вопросы. Например, она знала, зачем человек живет. Правда, меня ее ответы не удовлетворяли, но для нее они были понятны.

Бабушка знала молитвы, старалась не пропускать церковные службы и выполняла православные ритуалы.

Из церкви она приходила умиротворенная. Хотя прошло много лет с ее смерти, я помню, как ее лицо светилось радостью нового знания; наконец-то после проповеди священника она поняла что-то, что ее мучило. И помню, как скоро лицо бабушки потухало за заботами. А потом она снова садилась читать книгу, потому что знание, которое она как будто поняла, уже ускользнуло от нее.

Причины того, что нужное знание ускользает, бабушка видела в себе. А самой главной причиной считала неумение быстро читать. Она чувствовала, что понимание зависит от быстроты чтения. Несколько раз она давала мне попробовать почитать свою книгу и завидовала, как быстро я складываю слова, даже не зная всех букв старого алфавита.

Читала бабушка медленно. Читать ей было трудно. Она не читала даже, а разбирала слова по буквам.

Читать она училась в детстве за увечным братом, который один из всей многодетной семьи ходил в школу. Научиться читать тогда было не просто. Каждая буква алфавита имела имя, которое надо было называть. Почти каждое имя буквы было понятием или предметом. Читая слово, нужно было сначала называть имена составляющих его букв. В результате в голове возникал ряд понятий и предметов. Потом надо было заставить себя сообразить, какие слоги складываются из прочитанных букв, и эти слоги произнести. Потом сложить прочитанные слоги в слово. Если попытка сложения была успешной, то дважды прочитанное, по буквам и по слогам, слово волшебным образом узнавалось.