Повести и рассказы - [2]

Чрезвычайный авторитет он приобрел как первоклассный писатель-реалист, который рисовал яркие образы протестантов и борцов против насилия и гнета: «Чудная», «Сон Макара», «Соколинец», «Федор Бесприютный». Короленко искал героические образы не только в русской действительности, но и в историческом прошлом, используя поверья, легенды. В «Сказании о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды» он изобразил борьбу древних евреев против римского порабощения; эта повесть была направлена также и против теории «непротивления», которая захватила большие слои русского общества в 80-х годах отчасти под влиянием проповеди Л. Толстого. Сопротивление гнету является главным мотивом полесской легенды «Лес шумит».

Страстный порыв к свободе, борьбу островных туземцев-инсургентов против испанского гнета с приподнято-романтическим пафосом воспел Короленко в рассказе «Мгновение».

В маленьком этюде «Огоньки» писатель во взволнованной лирической и символической форме выразил свою глубокую надежду на успех в борьбе за прогресс и светлое будущее.

Особенно ценны те произведения Короленко, где он на основе наблюдений и личного опыта воспроизводит героические образы, почерпнутые из жизни русского народа.

Наиболее близким типом героя к его собственной личности был тот тип, который он обрисовал в первом своем опубликованном рассказе «Чудная». Политическая ссыльная Морозова с конвойными нижними чинами отправляется в Сибирь. Слабая, болезненная девушка обнаруживает силу воли во всех тяготах долгого пути с жандармами. Она гордо отказывается от всякой помощи со стороны одного из конвойных, который проникся невольной симпатией к «политичке». И сам конвойный, вслушивавшийся в ее слова, начинал становиться «лучше». Внутренняя несокрушимость революционерки, ее убежденность, строгая последовательность даже в мелочах производили огромное впечатление. При следующем рейсе по доставке очередной партии каторжан в Сибирь ее прежний конвоир-жандарм «не по инструкции», а «по человечеству», решился навестить Морозову. Этот «слуга закона» начинал сознавать моральное превосходство над собой убежденной в своей правоте хрупкой девушки. Долго она ему и его сослуживцам по мрачному ремеслу казалась «чудной». Но «чудаком» вскоре оказался он сам; на него донесли сослуживцы: «Какой ты унтер-офицер, — баба ты! В карцер бы тебя, дурака». А Морозова все стояла перед его глазами: она ведь под конец и руку ему подала — «…желаю вам когда-нибудь человеком стать…». Неподдельность тона рассказа достигается тем, что повествование ведет сам жандарм. Все перепады его настроения естественны: «Ишь, змееныш, — подумал я… — дворянское отродье!», а «господа мудрено говорят», то есть говорят правду.

За время своих ссылок Короленко сталкивался с гордыми, непокорными людьми из народной массы. Короленко не «ходил в народ», чем увлекалась демократическая молодежь начала 70-х годов; молодежь отправлялась с книжками в деревню, чтобы и мужика научить грамоте, и, главным образом, «просветиться» самой, на практике, живя в деревне, трудясь вместе с крестьянами. Короленко «ходить в народ» не надо было: тюрьмы и ссылки и без того сталкивали его с народом, претерпевавшим с ним все тяготы. Короленко и просвещал, и просвещался в особых условиях.

Он написал рассказы «Яшка», «Федор Бесприютный», «Соколинец» и в них изобразил каторжников, бродяг, несущих настроения протеста, самоутверждения личности. Именно человек, который сумел выстоять в бесчеловечных условиях царской тюрьмы и каторги, привлекал внимание Короленко. Яшка, обреченный сидеть в одиночке, громогласно обличавший тюремное начальство и высшее начальство «беззаконников», тоже считался «чудным» человеком. «Чудное» и заключалось в том, что он не признавал над собой никаких властей, считал их «антихристовыми слугами». Бродяга свободнее распоряжается собой, чем крестьянин, сидящий на пашне и связанный с хозяйством. Эта свобода духа в нем и привлекает Короленко. Такие шли в пугачевщину, могли повести за собой целые толпы. Таков Федор Бесприютный. Еще не вполне осознавший свою силу, он, тем не менее, вожак массы. И хотя он всего лишь староста партии, бредущей на каторгу, люди ему верят, слушаются. Он тринадцать раз бежал, о нем ходили легенды от Урала до Амура.

Мудрость и хитрость, тайный расчет и беспримерную отвагу проявляет у Короленко герой рассказа «Соколинец» (прозрачный намек — «сахалинец»), сумевший бежать с каторжного острова, обмануть, перебить охрану и увлечь за собой других. У Короленко нет нагнетания ужасов, разбойничьих выходок, но показаны страшные законы артельной расправы над любым отступником. Безграничная жажда свободы руководит этими людьми. Группа беглецов готова преодолеть нечеловеческие страдания, только бы вырваться на волю.

В перечисленных рассказах изображаются особенные условия, необычные для простого крестьянина. Жизнь подсказывала наблюдательному Короленко и другие формы протеста, не менее драматичные, вырастающие из повседневных людских отношений. В ряде других рассказов — «Сон Макара», «Река играет», «В облачный день» — Короленко снимает с народных героев черты исключительности. Важно было знать, что не в отдельные лишь моменты народ сопротивляется, а вся его жизнь есть укор неправде, и он верит в справедливость и по-особенному оживает в борьбе за нее. Изнутри подготавливаются эти минуты взрыва энергии, смекалки, самоотверженности.