Повесть Южных морей - [19]

Приближался знаменательный день. 26 апреля матросу Кинталу за кражу бутылки рома капитан назначил двенадцать ударов плетью. Приводить порку в исполнение поручил матросу МакКою, другу и напарнику Кинтала. В английском флоте каждый матрос имел «братишку», с которым рядом спал, заботился о нём, если он заболеет, страховал его на службе, делил с ним все тяготы и редкие радости матросской службы. Невольный палач МакКой бил недостаточно сильно, и Блай приказал добавить ещё десять плетей. На двадцатом ударе Кинтал не выдержал, закричал, а бледный, как полотно, МакКой в сердцах выбросил плётку к борту.

«У него нет сердца, – скрипя зубами, думал Кристиан о капитане. – Это чудовище».

Ради благополучного завершения плавания Блай шёл на самые крутые меры, которые помогут ему вытравить из команды опасный для службы расслабляющий вирус Южных морей. Поротые матросы ненавидели капитана, злоба копилась, нарывала с болью, как гнойная язва.

Достаточно было искры, чтобы полыхнуло пламя.

Утром следующего дня, сразу после завтрака, Блай поднялся на палубу для обхода своих владений. Между лафетами пушек лежали кучи кокосовых орехов, закупленных на острове Анамука. Капитану бросилось в глаза, что одна из куч, где были сложены орехи, подаренные вождями лично ему, уменьшилась наполовину.

– Сэмюэля ко мне, быстро, – отрывисто бросил капитан слуге Джону Смиту.

Через минуту эконом предстал пред потемневшими очами Блая. Сэмюэль слишком хорошо знал капитана, чтобы сразу почувствовать: накатывается очередная буря.

– Куда, чёрт возьми, Сэмюэль, делись мои орехи?

– Я не знаю, сэр. Надо спросить кого-нибудь из ночной вахты лейтенанта Флетчера.

– Так спросите, Сэмюэль, – загремел Блай. – Я, что ли, должен заниматься вопросами продовольствия? Ночью исчезают орехи, а эконом даёт советы капитану! Разбудите лейтенанта Флетчера.

Когда Блай начинал бушевать, просыпался и мёртвый. Расслышав сквозь сон своё имя в гневной тираде капитана, Флетчер открыл глаза, в тревоге быстро оделся, выскочив из каюты, встретил у трапа эконома.

– Вас требует к себе капитан, сэр, – пробормотал Сэмюэль.

Блай с закипевшим сердцем расхаживал между пушек, в раздражении вертел в руках маленькую плёточку. Заметив приближающегося лейтенанта, капитан остановился, расставил пошире ноги, набычился.

– Куда делись мои орехи, Флетчер?

– Я не знал, что они ваши, сэр.

– Что это значит, лейтенант? Вы что, сожрали их?

Флетчер облизнул пересохшие губы.

– Ночью я взял один орех, так как хотел пить, но уверяю, капитан, я не знал…

В течение пяти месяцев на палубе «Баунти» лежало изобилие тропических яств, и каждый привык брать для себя, сколько хотел.

– Проснётесь вы, наконец, лейтенант, или нет? Таити давно уже остался за кормой. Вполне вероятно, у нас это была последняя возможность пополнить съестные припасы перед долгой дорогой, а вы продолжаете вести себя так, будто до сих пор у вас над головой раскачиваются пальмы. Вы взяли один орех, вашему примеру последовала вся вахта. Может быть, вас надо взгреть хорошенько один раз, чтобы привести в чувство?

Капитан угрожающе взмахнул плёткой, Флетчер в испуге отступил назад.

– Трус, к тому же и вор, вот ты кто, Кристиан. Презренный вор. Такой же дикарь с островов, не способный задуматься о завтрашнем дне. Пошёл вон, пока я не располосовал твою физиономию.

Кристиан в шоке от пережитого унижения, ничего не замечая вокруг, спустился в свою каюту.

Офицеры и гардемарины сочувствовали Флетчеру, каждый из них мог оказаться в положении лейтенанта. Джентльмены в знак протеста заключили между собой соглашение, опять отказавшись обедать с капитаном. Только гардемарин Хейворд, недавно выпущенный из-под замка, не присоединился к договору.

Как все быстро воспламеняющиеся люди, наделавшие во время горения глупости, Блай уже через час пожалел о своём поступке. В конце концов, вина лейтенанта была не столь ужасной, чтобы подвергать его таким оскорблениям и обвинениям в воровстве. Капитан в знак примирения послал слугу передать Флетчеру приглашение на обед. Джон Смит вернулся, доложив, что лейтенант заперся в каюте и не открыл ему.

Отобедав в обществе одного гардемарина, Блай ещё больше обозлился на команду, в отместку приказал уменьшить норму выдачи рома, ямса и убрать все орехи с палубы в кладовые под замок. На ужин впервые за полгода повара подали одну солонину с сухарями и воду. Проголодавшиеся матросы, разгрызая «всухую» жёсткое, сильно просоленное мясо, недовольно ворчали.

В тот же день произошёл ещё один конфликт между капитаном и Флетчером. У лейтенанта были слёзы на глазах, когда, столкнувшись с плотником Перселлом, в отчаянии сказал:

– Я схвачу его и прыгну с ним за борт. Наш корабль превратился в ад…

«Баунти» шёл в водах архипелага Дружбы28.

Вечером Кристиан Флетчер пришёл в кубрик, раздал гардемаринам все свои сувениры с Таити. Лейтенант был бледен, глаза горели.

– Что ты задумал? – встревоженно спросил Стюарт друга.

Флетчер признался, что решил бежать с корабля ночью на плоту.

– На каком плоту, Кристиан? Ты не в себе…

– Перселл дал мне гвоздей. Ночью из заготовленных для камбуза дров я сколочу плот… Я больше не могу выносить это чудовище…