Повесть военных лет - [14]

Комендантский взвод, в который мы попали нашей пятёркой, жил по своему распорядку. Дежурили на постах по охране пункта, отдыхали. Во время отдыха ходили в город без увольнительных. Всего на сборном пункте было человек двести. В большинстве, это бывшие «власовцы», то есть те, что служили в немецкой армии. Возвращаться на Родину вместе с ними нам было совсем нежелательно, совсем не по пути. Пока там разберутся «кто есть кто». И вообще, будут ли разбираться? Стали задумываться: как нам быть? Как нам, партизанам, отделиться от тех, кто воевал против Родины? Помог случай.

Однажды, когда мы, втроём, ходили по городу, возле нас остановилась легковая машина. Из неё вышел ни кто иной, как наш «капитан Макс» — Поль Картюрон, командир нашего партизанского отряда. Обрадовался он, что увидел нас, обнял нас. Мы тоже обрадовались, так как давно его не видели, думали, ведь, что, вообще, никогда его не увидим. Он стал нас расспрашивать. Что мы здесь делаем? Где живём? Как живём? Мы немного понимали по-французски и, как могли, рассказали ему, что мы сейчас закреплены на сборном пункте, для отправки на Родину. И, главное, что мы там вместе с теми, против кого воевали, и, что это нас очень беспокоит. Он понял нас. Он спросил, не хотели бы мы пожить у него на ферме, поработать по хозяйству? Мы верили ему и, конечно, сразу согласились. Поработаем у него некоторое время, отстанем от «власовцев», а там видно будет. Он посадил нас в свою машину и довёз до сборного пункта. Попрощался. Сказал, что, раз мы согласны у него работать, то он всё уладит и дня через три-четыре приедет за нами.

Через четыре дня он приехал на своей большой машине и, с согласия начальника сборного пункта, забрал нас. Наверное, за эти дни он получил согласие вышестоящих чиновников. На этот пункт мы уже больше не вернулись.

Привёз он нас к себе в небольшую деревню с названием «Кофельу», которая находилась недалеко от города «Лангр» (Langres), немного в стороне от главных магистральных дорог. Деревня, если можно назвать её деревней (слово «деревня», вероятно, происходит от слова «деревянная», здесь же все дома каменные, кирпичные), располагалась в одну улицу по гребню невысокой горы. В этом департаменте, где действовал наш отряд, почти вся местность гористая. Деревня насчитывала домов тридцать, в центре небольшая площадь с белой каменной католической церковью. Площадь и улица — мощёные. От каждого дома вниз, под гору спускаются дворы-усадьбы. Верхняя часть усадьбы, ближняя к дому, представляет собой две-три горизонтальные террасы. Нижняя часть наклонная, на ней виноградники. Дома все каменные, окрашенные белой краской, ухоженные, в один-два этажа, с большими, под весь дом, подвалами, с бочками для вина и со стеллажами для бутылок. Все дома снабжены трехфазным вводом электрического тока. В домах электродвигатели различного назначения.

У нашего командира, «капитана Макса» в центре деревни стоял большой двухэтажный каменный дом, окрашенный белой краской. На первом этаже, со стороны улицы, располагался большой магазин одежды, обуви и хозяйственных товаров, необходимых в сельской местности. В другой части дома, выходящей во двор, жил сам хозяин. Здесь имелась большая столовая, она же и кухня, где завтракали, обедали, ужинали все за одним столом. По вечерам здесь подводили итоги дня, обсуждали: что и как сделано, намечали, что делать завтра, просто вели разговоры. Второй этаж предназначался для гостей. Там были гостевые комнаты с полным набором мебели, зал с камином, который, правда, не топился всю зиму. Были комнаты для прислуги. К дому примыкал большой гараж на три-четыре автомашины и помещение пилорамы для распиловки круглого леса на доски. Доставив нас в свою усадьбу, Поль сказал: «Четверо из вас будут жить здесь, и помогать мне в работе. Один из вас будет помогать моему родственнику, и жить у него на хуторе, в одном километре от моего дома». Мы посовещались и решили, что к родственнику поеду я.

Родственник Поля занимался исключительно сельским хозяйством. У него было много земли, на которой он выращивал злаки и занимался скотоводством. Он имел 120–150 голов рогатого скота и готовил его на мясо. Для ночлега скота предназначался большой, каменный скотный двор, который размещался посредине большого огороженного выгона. На этом выгоне и пасли скот. Коров, коз, овец и другой скот обычно пасут подростки или даже молодые, прилично одетые девушки. Практически, скот пасут несколько специально обученных собак, которыми командует пастушка. Собаки не пускают скот за отведённое пастбище, не дают выходить из стада во время перегона и, по команде, могут очень быстро собрать скот в кучу. Сидит молодая нарядная пастушка под деревом, читает книгу или занимается рукодельем, изредка поглядывает за скотом и собаками.

Коров этого стада не доили, их сосали телята, но, на хуторе, было и другое, дойное стадо. Молоко шло на продажу и для стола. Продажа происходит так. Молочные бидоны, полные молока, рано утром ставят у дороги. Сборщик молока приезжает на машине, забирает полные бидоны, выставляет пустые, которые забирал вчера и оставляет квитанцию о количестве накануне забранного молока. Так же, примерно, происходит и с хлебом. Хозяин завозит на пекарню муку на весь год, потом, постепенно, забирает хлеб. Учёт ведёт пекарня. Во Франции нигде я не видел хлеба, формованного кирпичом. Хлеб пекут круглыми калачами или очень длинными сайками. Часто можно было видеть, как калачи хлеба везут надетыми на руль велосипеда. Не знаю как в городе, а в сельской местности хлеб для стола не режут. Кладут калач и нож на деревянную разделочную доску, и каждый отрезает себе сам.