Повесть Вендийских Гор - [26]

Никто из нестройно завопившей толпы даже не успел бросить в них камень. Вал всадников смял первые ряды увлеченно дерущихся между собой людей, нанося смертельные удары пиками и лезвиями ятаганов. Кровь полилась рекой. Корчащиеся от боли тела с отсеченными конечностями и вспоротыми животами усеяли площадь. Толпа бросилась врассыпную, надеясь укрыться во дворах и улицах. Преследуя нарушителей порядка, стражники вломились в несколько ближайших к площади лавок. Рабы, охранявшие хозяйское добро, и вооруженные короткими мечами и трезубцами, оказались не менее сведущими в военном деле, чем регулярная армия, и несколько стражников оказались убиты. Другим это представилось вопиющей несправедливостью и они принялись уничтожать охранников вместе с охраняемыми лавками, а заодно и с их хозяевами.

Укрывшаяся во дворах толпа спешно вооружалась подручными предметами, которые можно было использовать в качестве оружия.

Медные кувшины, лампы, пестики со ступками — хваталось все, и человеческая ярость была столь сильна, что люди, не думая о последствиях, бросались в бой и в большинстве сразу гибли, натыкаясь на оружие более совершенное.

Дома вокруг площади Согласия стали больше напоминать бойню, чем человеческое жилье.

22

Узкое ущелье было перегорожено высокой каменной стеной. Наверху имелись зубья, раздвоенные как жало змеи. Блеск стали и, время от времени, раздающееся бряцанье, говорили о том, что за зубьями скрываются стражники крепости и приближаться к ней надо осторожно, а переговоры лучше провести на расстоянии.

Мелкие камни усеивали долину, словно когда-то над ней прошел каменный дождь. Земля здесь была рыхлой и на ней ничего, кроме слабой, пожелтевшей от сухости травы, не росло. Кроме травы и камней, отличительной особенностью долины были скелеты. В основном скелеты лошадей и людей. Кости были покрыты каким-то синим налетом, в некоторых местах собирающихся каплями, больше всего синего налета было на черепах. Не было ни одного скелета целиком. Черепа лежали всегда отдельно от остального. Создавалось впечатление, что здесь когда-то произошла битва с чудовищами, откусывающими лошадям и всадникам головы. Битва, закончившаяся поражением людей.

Серзак из-под ладони, приставленной к бровям, с неудовольствием и нескрываемым скепсисом осматривал стену крепости, перегородившей путь. Губы его беззвучно шевелились. Каменные блоки стены были плотно пригнаны друг к другу, так плотно, что и самый тонкий нож не прошел бы между ними. Сами камни были отполированы до блеска.

— Что будем делать? — спросил Конан, оглядывая склоны ущелья.

Они тоже были неприступны, по мнению киммерийца. Слишком крутые, чтобы можно было по ним идти и слишком гладкие, чтобы можно было по ним лезть, к тому же, ближе к вершине, стены становились отвесными, а потом и вообще нависали над долиной, создавая непреодолимый барьер. Нечего было и думать, что удастся миновать крепость. Оставалось надеяться, что защитники крепости сначала выясняют, кто перед ними, потом стреляют. Надежда призрачная, никто еще никогда не встречал таких странных стражников.

Серзак смотрел на зубья стены и пытался уловить, где, по мнению защитников крепости, проходит граница, за которой прохожий одним легким движением пальца, лежащего на спусковом крючке арбалета, превращается во врага.

— Дождемся темноты, — заявил Горкан.

— Ну хорошо, будет темнота, — сказал Серзак. — А дальше что? В темноте у нас вырастут крылья или в стене откроется проход? А может быть ты знаешь, как уговорить стражников спустить нам корзину и поднять нас на стену, чтобы мы в благодарность постарались перебить их?

— Ни то, ни другое, ни третье, — объяснил Горкан. — Дождемся ночи, — добавил он. — Только когда наступит тьма, ради Сета, молчите, и вообще не создавайте шума.

Ничего другого не оставалось. Солнце издевательски медленно тонуло в волнах горных кряжей. Темнота ползла как умирающая черепаха. Зажглась первая звезда, потом еще и еще. Синее небо продолжало темнеть, пока не стало совсем черным. Колючки звезд сияли гораздо ярче, чем на равнине. Полное лицо луны уставилось на горы с излишним вниманием.

На стене один за другим зажглись огни. Донеслись резкие голоса солдат, сменяющих стражу, и бряцанье оружия.

Долгое время ничего не происходило. Повинуясь Горкану, его спутники молчали и старались даже не шевелиться. Серзак, как выяснилось, довольно шумно дышал, даже с присвистом, что-то у него было не в порядке с легкими. Первым нарушил молчание сам кешанец.

— Нужна кровь, — объявил он. — Пусть земля выпьет крови.

Конан немедленно вытащил кинжал и провел глубокую черту на своей ладони, затем сжал ее в кулак. Кровь стала капать на песок. В призрачном свете звезд и луны было все же видно, как по земле расползается вширь темное пятно.

Задрожала земля. Мелкие камни стали подпрыгивать, словно приближалось стадо слонов или огромный табун лошадей.

Горкан вскочил, быстро оглядываясь. Что-то определив по движению травы, камней и песчинок, он сделал знак остальным следовать за собой и, отойдя на десяток шагов, потянул из ножен меч. Конан, почувствовав приближение опасности, вытащил меч даже раньше, чем это стал делать кешанец.