Повесть об отроке Зуеве - [10]
Ох, там стынь! Зуев ежится. Да и тут скоро зима. В Месяцеслове точно сказано: «Зима начнется здесь, в Санкт-Петербурге, декабря 10 дня, в 6 часов 32 минуты после полудня, когда солнце вступит в знак Козерога и, будучи в самом низком стоянии, кратчайший день сделает».
Дремлет в ночном небе звезда Сторож. Звезда Извозчик запрягла звезду Лось. Поехали! Погоняет их сырой невский ветер. И разбрасывает Извозчик с небесной выси золотые и серебряные франки, талеры, ливры, крейцеры.
— Кварт, Октава, Квинт! — командует «мадама». — Деньги не брать, считать только по курсу. Дабы уклониться от всяких пороков.
А Извозчик распахивает овчинную шубу, скидывает меховой треух. Фу-ты ну-ты, да это же Коля Крашенинников!
Спать, спать, спать…
Глава, в которой рассказывается, как Ломоносов принимал школяров и подарил герою нашей повести карту полярных стран
Пурга со свистом ворвалась на Невскую першпективу, ледяными бельмами залепила окна Троицкого подворья. Сумрачно в классах. С утра зажигают плошки. Пар изо рта валит. Повезло тому, кто у печки. А у окон — б-р-р.
На дворе побегаешь, потолкаешься, сбегаешь на ледяные горки — разогреешься. Ледяные горки — что высокие ходули. А на самой верхушке — площадка. Санки туда затащишь и по заледеневшей крутой дорожке — на замерзшую Неву. Санки низенькие, от сиденья до полозьев с ладонь. Однако поместительные. Вася, Коля, Фридрих и Мишенька, плотно прилипнув друг к другу, усаживаются на сиденье, отталкиваются… И-эх! Крепче держись, братва! Мороз душит горло, губ не чуешь — в пропасть катишься…
Накануне воскресного дня Мишенька отвел товарищей в сторону:
— Завтра дядя просил пожаловать. Полегчало ему.
В ту последнюю зиму своей жизни Ломоносов редко кого принимал. Но вот боли поутихли. Тогда-то Михаил Васильевич и пожелал узнать приятелей племяша, малолетних школяров гимназии. Отцов Коли Крашенинникова и Фридриха Рихмана почитал как лучших товарищей, по смерть незабвенных. Сколько с профессором Рихманом сделано совместно, чтобы «отвратить от наших храмин гром»? Мало кто знал, что в тот год, когда профессора Рихмана убило молнией, Михаил Васильевич более других пекся об несчастной участи его вдовы. Семья Рихмана осталась без всяких средств. Ломоносов писал тогда начальству: «…будьте семье Рихмана милостивый помощник, чтобы вдова лучшего профессора по смерти своей пропитание имела и сына своего, маленького Рихмана, могла воспитать так, чтобы он такой же любитель наук был, как его отец…»
Фридрих и ведать не ведал об этом письме. Не знал и того, что по приказу Ломоносова его зачислили в гимназию.
А какой надеждой для ученой России был путешественник Степан Петрович Крашенинников! Сколько мучительных трудов приложил, чтобы добраться до восточного края державы. Сочинил полезнейший труд. Только не дожил до выхода книги в свет. Недруги по Академии чинили всякие препятствия. Михаил Васильевич добился, чтобы «Описание земли Камчатки» было напечатано в академической типографии. Держал Ломоносов книжку в руках, печалился, что не увидел ее Степан Петрович.
Вот чьих сыновей ожидал Михаил Васильевич.
В тот день проснулся рано. Торопился работать. Знал, что времени ему немного отпущено. О смерти не думал, не страшился ее. Даже записал: «Я не тужу о смерти, пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети Отечества пожалеют».
Он сочинял записку о научной работе в Академии. Исписывал лист за листом: «Вот мое завещание детям Отечества…» Он точно принимал парад всех имеющихся на русской земле знателей. Геометр! Сокращай трудные выкладки, без сей науки не обойтись ни в астрономии, ни в механике. Химик! Приближай химию к физике, поставь ее в равенство с этой наукой. От химии многое ожидают медицина, литейное дело, краски. Географы! Кому как не вам издавать атласы, чаще отправляйтесь в экспедиции!
— Мишенька со школярами! — доложили ему.
В сенях мальчики скинули овчинные тулупчики, обмели с валенок снег, утерли мокрые лица.
Дверь широко распахнулась. В притолоке стоял дородный лысый мужчина в длиннополом вишневого цвета халате. Редкие седые кудельки касались ушей.
— О, пожаловали. Милости прошу, господа гимназеи.
Мишеньку расцеловал в обе щеки, помял любовно. Пожал руки мальчикам.
— Вот какие все румяные! Пошли в кабинет. Согреемся. Скоро щи поспеют.
Ломоносов! Да ведь это и есть тот господин, что селитряную землицу пробовал, на Троицкое подворье пригласил.
— Давайте знакомиться, господа гимназеи.
— Фридрих Рихман! С вашего позволения.
— Николай Крашенинников.
— О, братец, крепко па отца смахиваешь.
Ломоносов чуть отступил, присматривался к Васе, разводя руками.
— Солдатский сын, отрок Василий Федоров Зуев!
— Точно так, не запамятовали.
— Я? О, братец, бог памяти не отнял. Экзамен сдал изрядно?
— Сдал помаленьку.
— Туго пришлось?
— До поту прошибло, как астроном Румовский и анатом Протасов спрашивали.
Ломоносов откинулся на спинку кресла:
— Показал, что не дитя, а отрок?
— Показал! — поддержал товарища Головин.
— Я отсюда за вами тихонько наблюдаю. Так это про тебя, Зуев, байку мне поведали. Смеха ради, спросил у тебя Румовский: «В чем должность человека?» А ты? Ну-к, что ответствовал?
На крутом берегу реки Хатанга, впадающей в море Лаптевых, стоит памятник — красный морской буй высотою в пять метров.На конусе слова: «Памяти первых гидрографов — открывателей полуострова Таймыр».Имена знакомые, малознакомые, совсем незнакомые.Всем капитанам проходящих судов навигационное извещение предписывает:«При прохождении траверза мореплаватели призываются салютовать звуковым сигналом в течение четверти минуты, объявляя по судовой трансляции экипажу, в честь кого дается салют».Низкие гудки кораблей плывут над тундрой, над рекой, над морем…Историческая повесть о походе в первой половине XVIII века отряда во главе с лейтенантом Прончищевым на полуостров Таймыр.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».
Роман посвящен судьбе семьи царского генерала Дмитрия Вороновского, эмигрировавшего в 1920 году во Францию. После Второй мировой войны герои романа возвращаются в Советский Союз, где испытывают гонения как потомки эмигрантов первой волны.В первой книге романа действие происходит во Франции. Автор описывает некоторые исторические события, непосредственными участниками которых оказались герои книги. Прототипами для них послужили многие известные личности: Татьяна Яковлева, Мать Мария (в миру Елизавета Скобцова), Николай Бердяев и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая княжна Тараканова никогда не претендовала на трон и скрывала свое царское происхождения. Та особа, что в начале 1770-х гг. колесила по Европе, выдавая себя за наследницу престола «принцессу Всероссийскую», была авантюристкой и самозванкой, присвоившей чужое имя. Это она работала на иезуитов, поляков и турок, интриговавших против России; это ее изловил Алексей Орлов и доставил в Петербург, где лжекняжна умерла от туберкулеза в Петропавловской крепости. А настоящая Тараканова, незаконнорожденная дочь императрицы Елизаветы, отказалась участвовать в кознях врагов и приняла монашеский постриг под именем Досифеи…Читайте первый исторический роман об этой самоотверженной женщине, которая добровольно отреклась от трона, пожертвовав за Россию не только жизнью, но и любовью, и женским счастьем!
Герой «Странствующего подмастерья» — ремесленник, представитель всех неимущих тружеников. В романе делается попытка найти способы устранения несправедливости, когда тяжелый подневольный труд убивает талант и творческое начало в людях. В «Маркизе де Вильмере» изображаются обитатели аристократического Сен-Жерменского предместья.
Жизнь Сакена Сейфуллина — подвиг, пример героической борьбы за коммунизм.Солдат пролетарской революции, человек большого мужества, несгибаемой воли, активный участник гражданской войны, прошедший страшный путь в тюрьмах и вагонах смерти атамана Анненкова. С.Сейфуллин в своей книге «Тернистый путь» воссоздал картину революции и гражданской войны в Казахстане.Это была своевременная книга, явившаяся для казахского народа и историей, и учебником политграмоты, и художественным произведением.Эта книга — живой, волнующий рассказ, основанный на свежих воспоминаниях автора о событиях, в которых он сам участвовал.