Повесть об Остролистном холме - [82]

— Господа, прошу внимания! — воскликнул Джек Огден. — Все вы пришли сюда сегодня ради главного зрелища, и оно вот-вот начнется. Здесь у меня славная толстая барсучиха, свеженькая, словно твоя роза, только-только из норы. Нора-то эта рядом с деревней, так что откормилась она, руку дам на отсечение, на ваших огородах. А чтоб бой был жарче, мы добавим еще и ее детеныша. Что касаемо собаки… — Джек поднял руку, требуя тишины. — Что до собаки, так у нас есть сам Черный Мак, гроза Озерного края!

— Черный Мак! — грянули крики. — Даешь Черного Мака!

Уилл крепко сжал губы. Внесли клетку, и на арене оказались два барсука — крупный и совсем маленький. Зверек покрупнее, с шерстью, дыбом вставшей на загривке, обнажил клыки и загородил собой детеныша — тот пищал и в страхе жался к стене. Раздался крик: «Черный Мак!» — и из толпы показался рослый черный пес. Он скалил пасть, рычал и рвал цепь.

— Вперед, Мак, — крикнул какой-то мужчина, и Джек Огден наклонился, чтобы взять собаку и перебросить ее через изгородь на арену.

Этого момента и ждал Майлс Вудкок. Он подал сигнал констеблю Брейтуэйту, тот отделился от тьмы и оглушительно засвистел в свой полицейский свисток. Наступила гробовая тишина, и капитан с констеблем вышли вперед.

— Ты арестован, Джек Огден, — жестко сказал констебль Брейтуэйт. — Тебя упреждали об этом деле, о барсучьих боях то есть. Стало быть, ты знаешь, что это запрещено.

— Вот черт! — с досадой произнес Огден.

И тут началось столпотворение. Внезапное и совершенно нежелательное появление констебля и мирового судьи внесло панику в ряды зрителей, официантов и букмекеров. Отталкивая друг друга, они бросились к воротам конюшни, побросав собак и клетки с крысами и свалив загородку арены. К этому безумию добавилось еще одно: огромная толпа животных показалась из тьмы и ворвалась в конюшню через задние ворота. Они лязгали зубами, выли и лаяли, преследуя по пятам убегающих мужчин. Какофония звуков буквально разрывала уши. Ошарашенному Уиллу Хилису показалось, что по соседству остановился передвижной зверинец и изрыгнул из своих недр сразу всех обитателей — бесчисленных бурых крыс, белок, лис, кротов, горностаев, ласок, барсука и…

Хилис заморгал. И оранжевую морскую свинку, которая стояла на задних лапках, щуря глазки и растерянно крутя головой. Зверек явно был ошарашен всем этим воем и мельканием. Не раздумывая, Уилл нагнулся, взял в руки бедное существо и опустил его в карман пиджака.

Впрочем, через минуту-другую все стихло, конюшня опустела — исчезли и зрители, и животные. Оба барсука покинули развалины арены, и даже крысам удалось каким-то образом выбраться из клеток. Насколько мог судить Уилл, остался только огромный рыжевато-коричневый филин: он сидел под потолком на балке и пристальным немигающим взглядом наблюдал за происходящим внизу.

Джек Огден посмотрел на капитана Вудкока.

— Что ж, дело сделано, — пробурчал он, сложив руки на груди с угрюмым видом. — Мы всего-то хотели малость поразвлечься, чего ж тут дурного. Да во всем Озерном крае не найдешь другого мирового судьи, чтобы запрещал барсучьи бои. Выходит, и обвинить-то меня нельзя. Окружной судья меня сразу и отпустит — не впервой.

— На этот раз так не получится, Огден, — сказал капитан и протянул руку, в которой что-то было. — Ваши?

— Ишь ты! — Джек Огден взял из рук капитана щипцы. — Ну да. Щипцы мои. Вот, гляньте. — Он показал толстым пальцем. — Моя метка — Дж О. Джек Огден. — Он усмехнулся, обнажив сломанный зуб. — Что ни говорите, капитан, а ловить барсуков никакое не преступление.

— Да, я это знаю, — спокойно сказал капитан. — Однако эти щипцы нашли на Остролистном холме, как раз у того места, где разбился Бен Хорнби, и они в точности подходят к следу от удара на спине Бена. — Он помолчал. — У меня есть для вас и еще кое-что. Бен держал в руке трубку. Глиняную трубку от «Галахада Свифта». — Вудкок взглянул на Уилла, и тот утвердительно кивнул. — В трубке был ваш табак, Джек. «Браун твист» номер четыре с вишневым ароматом. — Капитан нагнулся вперед и вытащил из кармана рубахи Огдена кисет. На кисете красовалась эмблема Сэмюэля Гоита. — Табачок редкий, Джек. Сейчас мало кто такой курит.

— Послушайте! — Джек встревожился и широко открыл рот. — Я тут ни при чем, точно говорю. Вы не можете меня впутать…

— Мои возможности в этом деле мы проясним позже, — сказал Майлс Вудкок. — Наденьте на него наручники, констебль. Наш друг мистер Огден проведет эту ночь в хоксхедской тюрьме. Надеюсь, что утром, когда ему предъявят обвинение, он придет к благоразумному выводу, что лучше говорить правду.

Хилис молча наблюдал за действиями констебля. Тот надел наручники на Огдена, не обращая внимания на его протесты, а потом взял арестованного за шиворот и выволок из конюшни.

— Что ж, — сказал капитан, удовлетворенно потирая руки, — дело сделано. Славно поработали, а, Уилл?

— Славно поработали, — эхом отозвался Хилис. Он оглянулся и помрачнел. — Не пойму я этих животных.

— Каких животных?

— Полно, Майлс, неужели вы их не заметили? Лисы, горностаи, крысы — да целая армия. Ворвались сюда и…

Капитан покачал головой.