Повесть о военных годах - [42]

До Москвы мы не знали точно, куда едем, теперь все выяснилось — в Крым.

На Южном фронте, в Крыму, уже в течение двух месяцев героически держится блокированный немцами с суши Севастополь. Связь с защитниками города возможна была только морем. И все же, несмотря на неимоверные трудности, город оставался советским и сковывал противника, не давая ему возможности развивать наступление на юге.

Немцы рвались к Кавказу, «к передовому бастиону Индии», как говорят англичане, и дорогу к этому лакомому куску преградил своей грудью Севастополь.

Тогда противник пошел в обход. Двадцать второго ноября сорок первого года, пытаясь обеспечить за собой побережье Азовского моря, немцы захватили Ростов. Однако через неделю были выбиты из города.

Весь ноябрь войска Советской Армии вели тяжелые бои, защищая свою столицу. Начало декабря ознаменовалось наступлением наших войск под Москвой. Западный фронт продвинулся вперед, освобождая город за городом: тринадцатого декабря освобожден Ливин и Ефремов, пятнадцатого — Клин и Ясная Поляна, шестнадцатого — Калинин, двадцатого — Волоколамск, двадцать шестого — Наро-Фоминск и Белев.

В это время войска Кавказского фронта подготовили и осуществили Керченско-Феодосийскую десантную операцию. В Горьком, в новогоднюю ночь, поднимая бокалы за героический Севастополь и успешный десант, высадившийся в Керчи и Феодосии, мы, конечно, даже и не думали, что скоро окажемся на крымской земле. Наша бригада шла в Новороссийск, а оттуда в Крым — в Керчь. Тяжелые эшелоны, груженные новенькими танками, неслись быстрее курьерских поездов. Не знаю, какой буквой обозначается тот литер, по которому мы ехали. Знаю одно: пыхтя и отдуваясь, каждый наш эшелон везли по два паровоза, на всем пути нам была открыта «зеленая улица» светофоров.

Все для танкистов, следовавших в Крым!

Через Ростов проезжали молча. С болью смотрели на покоробленные огнем ржавые листы кровельного железа, на развалины домов, уродливый остов недавно еще красивого ростовского вокзала. Кто-то тяжко вздохнул, кто-то шепотом выругался. Молча разошлись по своим местам.

В Новороссийске нас встретило солнышко и легкий, совсем весенний ветерок. Обрадовавшись нежданной весне, бойцы и командиры сняли о себя ватные костюмы и полушубки. Мы ехали в солнечный Крым и представляли себе горы, горячее солнце на ярко-голубом бездонном небе, темно-синее море с маленькими белыми барашками-гребешками, волны, которые набегают на берег, усыпанный ракушками или галькой. Волны с мягким рокотом и шипением разбрызгивают пену. Вспомнилось, как интересно было в детстве играть в прятки с волнами в Форосе или Ялте: зайдешь чуть-чуть в воду и отступаешь потихоньку к берегу, а волны настойчиво бегут следом; отойдешь уже далеко, и вдруг изловчится одна, самая отчаянная, и, захлестнув далеко на берег, обнимает с шипением ноги, радуясь, что догнала.

Увы, уже к вечеру, когда подул сильнейший ветер, которым славится «город ветров» Новороссийск, вера в солнечный Крым, чудесный зеленый Крым, одно название которого, кажется, пахнет морем, горячим солнцем и виноградом, поколебалась. Один за другим танкисты вновь натянули полушубки и угрюмо смотрели на темное ревущее море.

Написала маме письмо:

«…еду на фронт и буду воевать в танковой части. Получить назначение в танковую часть — очень почетно. Я окончательно решила: после войны пойду учиться в Военную бронетанковую академию. Тогда буду настоящим танкистом.

Тыловая жизнь для меня окончилась. Начинается мой второй тур войны».

Никогда не видела я так близко настоящих пароходов, и обычный грузовой транспорт «Димитров», возвышающийся над пристанью, показался мне огромным.

Пароход тесно прижался бортом к стенке пристани, с него спускался трап — обыкновенная веревочная лестница, конец которой на земле был не то привязан, не то просто придавлен чем-то тяжелым.

Конечно, было бы очень интересно взобраться на борт корабля по качающейся веревочной лестнице под завывание ветра, совсем как пишут в книгах. Но благоразумие все же взяло верх, и я с опаской посмотрела на это шаткое подъемное сооружение: при одной мысли, что надо взобраться так высоко, цепляясь за ненадежные на вид веревки, закружилась голова. Вопросительно взглянула на Марию Борисовну.

— По этому трапу мы поднимемся, как и все, — храбро заявила она, и я уже было устыдилась своей нерешительности, как она вдруг не менее решительно добавила: — Но, наверное, у них есть еще какая-нибудь лестница. Когда кончится погрузка, ее спустят. Незачем ломать себе шею раньше времени, мы не готовимся в юнги.

Несмотря на непогоду, уходить с погрузки не хотелось. К берегу медленно, как бы высматривая жертву, подплывал большой плавучий кран, опускал свои тросы-щупальца над очередным танком; танк закрепляли, и через некоторое время тяжелая «тридцатьчетверка» повисала в воздухе, обнажая свое днище. Неторопливо плыл кран, огибая пароход, и, зайдя с нужной стороны, спокойно водворял танк на верхней палубе у борта.

Казалось, совсем без усилий поднимали маленькие «шестидесятки» и опускали их в самый нижний трюм.

— Как котят грузят, — сказал один командир.