Повесть о военных годах - [109]

— Бронетранспортер? — на минуту задумался Оленев. — Втащить наверх? — Подполковник смерил взглядом крутизну высотки. — Попытаемся. Разведчики и не с такими трудностями справлялись.

Тяжелый бронетранспортер никак не хотел взбираться на крутую высоту. Разведчики с Оленевым во главе раскачали его и дружно подтолкнули. Транспортер чуть-чуть подался вперед, на мгновение задержался, его колеса отчаянно завертелись, как бы цепляясь за сухую землю, и он скатился вниз.

— Дура машина! — обиженно стукнул кулаком по броневому борту сержант; он едва успел отскочить в сторону. — Ее для дела тащат, а она сопротивляется. Иди уж, пока честью просят.

Но «уговоры» помогли мало. Тяжелая машина, подталкиваемая разведчиками, упрямо скатывалась вниз.

— Руби дерево! — приказал Оленев.

Раскачав машину, одни разведчики продвигали ее намного вперед, другие подкладывали под задние колеса бревно. Машина задерживалась на покатом склоне, ее снова толкали. Так метр за метром бронетранспортер, подталкиваемый сильными руками разведчиков, наконец очутился на самой вершине, устремив в сторону противника свои крупнокалиберные пулеметы. Начался обстрел нашей высоты. С воем обрушились на высоту снаряды и мины. Противник, очевидно, решил во что бы то ни стало очистить себе дорогу.

Взлетели сухие комья земли, с шумом упало расщепленное снарядом дерево, загорелась грузовая машина. Пыль стояла над высотой сплошным туманом, скрипела на зубах. Казалось, после такой обработки высотка разлетится на мелкие части. Но, как всегда бывает при беспорядочном обстреле, потерь у нас было мало. Прижавшись к земле, мы ждали атаки.

Наконец вражеский огонь утих, и из кустов появились немцы. Прижав автоматы к животам, они стреляли на бегу, не целясь, просто вперед, в нашу сторону. Яростно встретили их пулеметы бронетранспортера. Сам по себе, как мне показалось, забился у меня в руках автомат. Оглянулась. Рядом Оленев стрелял короткими очередями, очень спокойно, должно быть на выбор. Немцы падали, сраженные пулями, но их было слишком много, и они с каждым шагом приближались к нам. Вдруг как-то сразу наступающий противник оказался совсем близко. Тогда во весь рост встал Оленев.

— Вперед, разведчики! — раздался его голос.

И сразу встали все те, кто, до сих пор невидимый врагу, посылал ему свои меткие пули. Их было немного, но они поднялись с земли так неожиданно, что это вызвало заминку у противника.

— Вперед! За Родину! — крикнул Оленев, и солдаты бросились на приостановившихся немцев.

Передо мною выросла фигура в немецкой каске. Фашист что-то закричал и замахнулся на меня автоматом. Я выстрелила прямо в его кричащий рот… Из-за кустов выскочил второй, и я снова нажала спуск автомата, но он беспомощно щелкнул: «Кончились патроны!» Отбросив автомат, я схватилась за кобуру пистолета. Мелькнула мысль: «Не успею…» В это время сзади раздался выстрел, и гитлеровец упал. «Кому-то спасибо!» — я обернулась и увидела в трех шагах от себя своего радиста с поднятым автоматом.

— Зачем ты здесь? — набросилась на него, не сразу сообразив, что именно ему обязана спасением жизни. — А на рации кто?

— Вас гвардии майор вызывает, — испуганно заморгал он.

Оглянулась. Немцы опрометью бежали к лесу. Атака была отбита. Радист осторожно спускался вниз, цепляясь за сухую траву. Я пошла за ним.

— Ты что же это, друг в самое пекло звать меня пришел? А если бы в это время мы с фашистом друг друга по голове прикладами колотили, ты и тогда доложил бы: «Гвардии майор вызывает»?

— Нет, я бы сначала ударил его по голове, а потом доложил. Как же быть-то? Разве так нельзя?

Взглянув на него, я рассмеялась. Опять на меня растерянно смотрели глазки под быстро моргающими ресницами.

— Вот чудак! Ну, чего моргаешь? Все сделал правильно. Спасибо тебе.

Луговой начал было ругать меня: куда это я пропала, но, узнав, в чем дело, поздравил нас с удачно отбитой атакой.

— Теперь вам будет полегче, — сказал он, — со мною связался Яковенко. Он недалеко от вас, я дал ему ваши координаты. Так что ждите. (Яковенко — командир роты 2-го батальона — шел с начала операции в боковом отряде.)

— Спросите Лугового, что он сам-то делает. Есть ли потери? — подсказал подошедший Оленев.

— Тяжело ранен Колбинский, — ответил начальник штаба. — Запросил самолет с врачом — прилетел, но не смог сесть… — Голос Лугового звучал необычайно глухо.

Ползком взобрались мы на крутую голую макушку высоты, к нашему КП. Оленев доложил комбригу, что к нам идет рота Яковенко.

— Поздно, — ответил комбриг, напряженно всматривавшийся в даль. — Смотрите!

Даже невооруженным глазом видно было медленно двигавшееся большое войско.

«Неужели прорвались и идут мимо нас к ближайшим переправам?»

Комбриг опустил бинокль.

— Соберите людей. Надо, чтобы каждый солдат понимал обстановку, — сказал он Оленеву.

— Товарищи офицеры и солдаты! Мы закрыли гитлеровцам путь отхода через Румынию. Наша задача — не допустить врага к переправам через Прут. Помните, что врага окружают войска двух фронтов — Второго и Третьего Украинских — и с часу на час они завершат эту операцию. Здесь, на высоте, мы находимся, — комбриг взглянул на часы, — уже более шести часов. Надо продержаться еще. Задача ясна: готовьтесь к бою.