Повесть о Светомире царевиче - [95]

Встрепенулся, проснулся во сне: Мать его Василиса Никитишна в креслах сидит, и он, маленький, у ног ее. Она положила руку на его голову и тихо запела:

За теми лесами высокими, [27]

За теми озерами глубокими,

Стоит гора до поднебесья.

Уж и к той горе дороги неезжены,

И тропы к горе неторены,

А и конному пути заказаны,

И пешему заповеданы;

А и Господь ли кому те пути открыл —

И того следы неслежены.

Как на той горе световерхой

Труждаются святые угодники,

Подвизаются верные подвижники,

Ставят церковь соборную, богомольную;

А числом угодники нечислены, (490) Честным именем подвижники неявлены,

Неявлены — неизглаголаны.

И строючи ту церковь нагорную,

Те ли угодники Божии, подвижники,

Что сами творят, не видят, не ведают,

Незримое зиждут благолепие.

Как приходит на гору Царица Небесная,

Ей возропщутся угодники все, восплачутся:

«Гой еси Ты, Матерь Пречистая!

Мы почто, почто труждаемся — подвизаемся

Зодчеством, красным художеством

В терпении и во уповании,

А что творим — не видим, не ведаем,

Незримое зиждем благолепие.

Ты яви миру церковь невиданную,

Ты яви миру церковь заповеданную.»

Им возговорит Царица Небесная:

— «Уж вы Богу присные угодники,

А миру вы славные светильники,

О святой стране умильные печальники!

Вы труждайтеся, подвизайтеся,

Красы — славы церкви незримые,

Зодчеством, красным художеством,

В терпении верном, во уповании!

А времен Божиих не пытайте,

Ни сроков оных не искушайте,

Ни искушайте — не выведывайте.

Как сама Я, той годиной пресветлою,

Как сама Я, Мати, во храм сойду:

Просветится гора поднебесная,

И явится на ней церковь созданная.

Вам в обрадование и во оправдание,

И стране великой во освящение

И всему миру Божьему во осияние.»

Тут Ей Божии угодники поклонилися:

«Слава Тебе, Матерь Пречистая!

Уж утешно Ты трудничков утешила,

Что надежно смиренных обнадежила:

Ин по слову Твоему святому да сбудется!»

А поется стих во славу Божию,

Добрым людям в послушание,

Во умиление и во упование. (491)

Унеслась песня. Исчез образ Василисы. Слышит Владарь голос старца Парфения: «Вот я тебе, чадо, какую тайну открою о земле твоей: по лесам нашим, кровию драконовой политым и святым Егорием крещеным, Владычица Дебренская ходит. Где след Ее пречистых ног там и Рай. Блажен, кто имеет очи, чтобы видеть».

— «Скажи мне, старец преподобный, где Светомир. Печаль-тоска по нем сердце мое гложет».

— «А ты о Серафиме юном не печалься. Он во церкви невидимой покоится. Церковь та построена на крови мучеников Христовых. И Симеон Управда, страстотерпец, среди них. Не напрасно он умер Сын твой потомок его. Вот еще тебе скажу: возлюбила Серафима твоего Владычица Дебренская. Святыня Ее на земле хранителями особыми оберегается. От старца благого, кому Дева Пречистая обручена была, пошел в духе род обручников; явно-тайного Рая они на земле святые садовники. Светомир из рода обручников сих».

— «Как разуметь слова твои, отче? Искать ли мне сына моего среди живых? Что ждет его? Будет ли наследник мой по мне царевать?»

— «Сколь много спрашиваешь зараз», улыбнулся старец, «не умер Светомир, но спит, и стрела золотая в десной руке его. Встанет и придет царство спасти. Но не суждена тебе с ним встреча на земле».

— «Умру скоро, не увидав сына моего?»

— «Ты сказал». Старец Парфений благословил Владаря и вывел его из келлии.

VIII

Огляделся Владарь. Пред ним поляна. Поодаль чаща лесная. И слышит он: доносится из леса злой и жалобный, протяжный вой. Волки! И вот уж от бора отделяется их серая стая. Впереди бежит прямо на Владаря матерый зверь.

«Я ему возбранил тогда — что это было?», силился вспомнить Владарь и видит: под крестом криницы лежит Симеон Управда. Спит тихо, руки сложены на груди, лицо светлое, благообразное. А над Симеоном волк матерый стоит голодный, оскалился. «Я и теперь ему возбраню», сказал себе Владарь и ринулся на зверя. Волк взвыл, скрылся в лесу. И все исчезло.

И вот уже из леса всреть ему идет Горислава во всей своей чародейной красе. Им подводят коней, и они скачут бок-об-бок по лесам и лугом. Вот речка перед ними. Через нее мост переброшен. Сходят они с лошадей, по мосту идут вместе. И говорит Владарю Горислава: (492)

«Прав ты был, Лазарь, что не внял мольбам моим. Когда бы ты меня тогда послушал и не выдал бы меня Симеону Игоревичу, не было бы и Отрады моей, которая тебе отрадою стала. Она от мученика Христова родилась, и не прейдет благодать, коли упование не иссякнет. А ныне кок во времена недуга твоего Отрада песнь тебе споет, какой я ее научила. Певала она тебе песнь ту, да не всю сразу. Песнь та длинная, но теперь ты вместить уготовлен. Долгие годы ты все песню ту вспомнить желал и не мог. Вот дочь моя тебе напомнит».

Перешли они через мостик и вступили в лес. «Расстаться нам надо на короткий срок», сказала Горислава.

«Останься!», вскричал Владарь и протянул за нею руки. Но ее не стало.

И вот видит Владарь: перед ним дорога длинная. По обеим сторонам, друг против друга стоят кусты в больших белых цветах, и из каждого куста подымается большая белая свеча. И свечи все горят, белыми цветами увитые. Идет Владарь по дороге той и знает, что к смерти идет. Но ему не страшно, даже радостно. А когда на дороге, по краям ее осталось по одной белой свече, и стал он проходить среди последних белых цветов, исчезла дорога в голубом тумане, точно в фимиаме кадильном. А в той во мгле голубой обозначился образ милый, и глядят нс Владаря глаза важные, правосудные.