Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - [71]

К этому времени они вышли как раз на берег ручья, заводями и чистыми протоками извивавшегося между скал и песчаных берегов.

Тут молвила Дева:

– Там за высокой серой скалой будет моя купальня, мой друг; ты же останься здесь. О! А вот и солнце взошло!

Так отправилась она к вышереченной скале, и Вальтер искупался и смыл с себя след, оставленный ночью. Когда же оделся он, возвратилась и Дева, свежая и милая, омытая водою, и в подоле она несла вишни, нарванные с дичка, ветки которого нависали над водою. Сев рядышком на зеленой траве у края песка, они съели дарованный пустынею завтрак. Вальтер же с истинным довольством разглядывал Деву, ее красоту и очарование. И все же оба держались друг с другом застенчиво… посему он только целовал пальцы ее – снова и снова, – а она, более не отстраняясь, все не могла набраться смелости, чтобы броситься в его объятия.

Глава XXII. О Гноме и о прощении

Но вот начала она:

– Друг мой, теперь открою тебе, что сделала ради нас с тобою, и если ты осудишь меня, то накажи, но только помни, что решилась на это я ради нас и ради надежды на будущее счастье. Итак, должна я сказать…

Но тут дар речи отказал Деве; вскочив, она ткнула пальцем в сторону излучины, смертельно побледнев, сотрясаясь всем телом настолько, что едва могла устоять на ногах, и не имела сил молвить и слова, хотя с губ ее сходил нечленораздельный звук.

Подпрыгнув, Вальтер обнял ее и поглядев в ту сторону, куда показывала она, сперва ничего не заметил, кроме желто-бурого камня, катившегося вниз по склону. И не сразу понял, что видит Злобную Тварь, встретившую его у входа в сей край; но вот карла распрямился, и Вальтер заметил, что облачен он в кафтан из желтого аксамита.

Тогда, нагнувшись, молодой человек взял в руки лук и, став перед Девой, наложил стрелку на тетиву. Однако уродец успел приготовиться, пока Вальтер наклонялся к земле; и вот пропела его тетива, и полетела стрела, оцарапавшая руку Девы повыше локтя, так что брызнула кровь, а Гном испустил хриплый и жуткий крик. Тут и Вальтер разжал пальцы, и точен был прицел, ибо стрела попала уродцу прямо в грудь, но отлетела словно бы от камня. Тварь вновь испустила кошмарный вой и выстрелила еще раз, и Вальтеру показалось, что карла поразил Деву, так и осевшую наземь позади него. Тогда охватил молодого человека боевой гнев; отбросив лук, он взялся за меч и направился к Гному. Но тот снова взревел и на сей раз слышались в реве слова:

– Дурак! Уйдешь свободно, если отдашь врагиню.

– И кто же, – спросил Вальтер, – эта врагиня?

Завопил Гном:

– Эта самая бело-розовая кукла, которая валяется позади тебя. Она еще жива, но умирает от страха передо мной. Да, у нее есть умишко! Я мог бы пронзить ее сердце столь же легко, как оцарапать руку, однако тело ее мне нужно живым, дабы я мог обрушить на него свой гнев.

– И что же ты сделаешь с ней? – спросил Вальтер, ибо, услыхав, что Дева жива, вспомнил об осторожности и решил дождаться удобного случая.

Выслушав этот вопрос, карла завопил так, что в реве этом долгое время нельзя было узнать членораздельного слова. После же заговорил так:

– Что я сделаю с ней? Пусти меня к ней, встань в сторону и посмотри… будет что рассказать потом. Ибо тебя я на сей раз отпущу.

Спросил Вальтер:

– Зачем изливать на нее твой гнев? Чем она навредила тебе?

– Чем повредила? Чем повредила? – заорал Гном. – Разве я не сказал тебе, что она – врагиня? И ты спрашиваешь, что она натворила? Чего еще можно сделать, дурак! Ибо она – убийца, она убила Госпожу, бывшую нашей Владычицей… ту, которая сотворила нас, ту, которую все мы боготворили и которой поклонялись. О наглый тупица!

Тут спустил он с тетивы другую стрелу, которая ударила бы Вальтеру прямо в лицо, не пригнись он вовремя. Тогда с великим криком рванулся молодой человек вверх по склону и успел к Гному, прежде чем тот вытащил меч. Первым же ударом, обрушившимся на маковку карлы, молодой человек раскроил тому голову до самых зубов, и уродец пал замертво.

С минуту Вальтер постоял над ним, а потом, убедившись, что враг не шевелится, неторопливо сошел к ручью, где лежала Дева, содрогавшаяся всем телом и прикрывавшая лицо руками. Тут он взял ее за руку и сказал:

– Встань, Дева, встань, расскажи мне, как ты убила их!

Но она отдернула руку и, поглядев одичавшими глазами, спросила:

– А что ты с ним сделал? Он ушел?

– Он мертв, – ответил Вальтер. – Я убил карлу, вон лежит он на склоне с раскроенным черепом, если только еще не испарился, подобно сраженному мною льву. Или, может быть, он еще воскреснет? Неужели и ты лжива, как и все они? Поведай мне об этом убийстве.

Она поднялась и, трепеща перед ним, молвила:

– О, ты сердишься на меня, а я не могу снести твоего гнева. Ах, что я сделала? Ты убил одного, я, наверно, другого… мы не сумели бы спастись, пока жива была эта пара. Ах, а ты и не знал! Ты не знал! О несчастная я! Как мне успокоить твой гнев!

Вальтер поглядел на Деву, и горло его перехватило от одной мысли о расставании с ней. Он все глядел на Деву, и горестное лицо ее растопило его сердце. Тогда, бросив меч, он взял ее за плечи, и поцеловал в лицо, и прижал к себе, ощущая сладость ее груди. А потом поднял, словно ребенка, усадил на зеленую траву, спустился к воде и, зачерпнув шапкой, принес ей попить, умыл ей лицо и руки, так что краска вновь вернулась на лицо и губы Девы. Наконец она улыбнулась и, поцеловав его руку, промолвила: