Повесть о Морфи - [44]

Накануне возвращения в Лондон солнечным утром Пол неторопливо пересекал двор бирмингэмского колледжа, ставшего свидетелем его триумфа. С ним был Фред Эдж. Навстречу им шли Говард Стаунтон, лорд Литтльтон и Эвери.

Пол внезапно решился.

– Мистер Стаунтон! – вежливо сказал он. – Вы говорили, что будете непременно играть со мной матч. Могу я узнать, когда вы собираетесь осуществить свое намерение?

Кирпичное лицо Стаунтона потемнело.

– Мои издатели потеряют много тысяч фунтов, мистер Морфи, если я начну играть в шахматы сейчас. Мне необходимо закончить рукопись, лишь тогда я смогу приступить к игре.

– Я готов подождать, мистер Стаунтон. Выберите месяц сами, пусть это будет октябрь, ноябрь или декабрь…

Но пусть ваше решение будет окончательным! Стаунтон думал довольно долго.

– Хорошо, мистер Морфи! – сказал он наконец. – Если вы согласны на отсрочку, я готов играть с вами матч в середине ноября. Я постараюсь уговорить своих издателей и на днях сообщу вам точную дату…

– Ура! – закричал Эвери. – Ура, мы имеем великий матч Стаунтон – Морфи!

Этот разговор состоялся 26 августа и обрадовал всех присутствующих. Однако уже 28 августа, через день после возвращения шахматистов из Бирмингема, лондонская газета «Иллюстрэйтед Лондон ньюс» напечатала такое странное сообщение:

«Сообщаемая некоторыми спортивными газетами «новость» о предстоящем якобы шахматном матче между мистером Стаунтоном и молодым американцем м-ром Полом Морфи является совершенной чепухой. В нашей стране имеется твердое положение о том, что вызывающий обязан иметь секунданта и внести денежный залог.

Мистер П. Морфи приехал в Англию без того и другого.

Мы не сомневаемся, что то и другое со временем появится, но пока нет решительно никакой возможности фиксировать дату начала матча. Также не соответствует действительности утверждение некоторых газет, будто ставка матча снижена с тысячи фунтов до пятисот по инициативе английского шахматиста. Такое снижение имело место, но исключительно по просьбе мистера Морфи».

Заметка не была подписана. Белый от ярости Эдж принес ее Полу, и Пол вздрогнул.

– Немедленно пишите опровержение! – заорал Эдж.

Пол Морфи усмехнулся и покачал головой.

– В Лондоне много богатых американцев, Эдж, – сказал он. – И я уверен, что мог бы собрать хоть десять тысяч фунтов за двадцать четыре часа. Но дело не в этом…

– Садитесь писать опровержение! – настаивал Эдж.

– Нет, – твердо сказал Пол. – Это ничего не даст нам. Если человек прибегает к таким приемам, он на этом не остановится. Пусть продолжает, пока не откроет своих карт всему миру…

И Стаунтон продолжал раскрываться. В той же «Иллюстрэйтед Лондон ньюс» стали часто помещаться партии Пола, прокомментированные явно недоброжелательной рукой.

«Не так страшен черт, как его малюют!» – утверждали безымянные комментаторы, друзья Стаунтона.

Но таких было немного, огромное большинство английских любителей было возмущено поведением своего чемпиона.

Молодой лорд Сольсбери в газете «Эра» напечатал открытое письмо мистеру Стаунтону от множества английских шахматистов. В этом письме говорилось, что гениальный молодой американец имеет право претендовать на шахматную корону. Спортивный долг мистера Стаунтона как шахматиста и англичанина – предоставить ему такую возможность и подарить миру великолепный матч Морфи – Стаунтон.

Прочитав это, Пол просиял. Ему казалось, что положение Стаунтона стало безвыходным, он ждал вызова со дня на день.

Он мало играл в шахматы в эти недели, но в клубе бывал почти ежедневно. Краснолицый пастор Оуэн уклонился от игры с Полом на равных и попросил пешку и ход вперед.

Пол колебался, у него не было опыта в такой игре.

– Ну еще бы! – едко сказал Оуэн. – Будь у меня тысяча фунтов, я с радостью поставил бы ее на себя. Очень жаль, что этой тысячи у меня нет!

Пол не выдержал и согласился дать Оуэну пешку и ход вперед. Священник выступал под обычным своим шахматным псевдонимом «Альтер», но это не принесло ему удачи. Пол знал, что Оуэн – личный друг и постоянный поклонник Стаунтона. Раздражение его перенеслось на Оуэна, он играл с небывалой яростью и разбил Оуэна, давая ему пешку и ход вперед, с невероятным счетом 5:0 при двух ничьих. Действительно жаль, что у «Альтера» не было тысячи фунтов!

Тем временем Стаунтон нашел выход.

Он напечатал в своей газете пространную статью, подписанную им. В ней говорилось об упадке британского шахматного искусства за последние десятилетия. Молодое поколение британских мастеров бесцветно и заурядно, сетовал Стаунтон. Миновали дни, когда Лондон был шахматной Меккой Европы. Теперь такой Меккой стал Париж, где живут и творят Гаррвитц, Арну де Ривьер и другие. Да и немец Андерсен еще не сказал своего последнего слова, он тоже имеет право претендовать на шахматную корону в гораздо большей степени, чем молодой мистер Морфи. Никто не может узурпировать их законных прав.

Так писал Говард Стаунтон, шекспиролог, сильнейший шахматист прошлого десятилетия.

Прочитав эту статью, Пол ненадолго задумался.

– Может быть, он и прав! – сказал он наконец. – Мистер Эдж, займитесь, пожалуйста, билетами. Завтра мы с вами выезжаем в Париж…