Повесть о молодых супругах - [12]

Чего-то она в последнее время нервничает.

Юрик. Не замечал. А вот у тебя что-то неладно в жизни.

Маруся. Юрик, не барахли.

Юрик. Ты, конечно, не скажешь никому. Разве что куклам. Да и тем как-нибудь повеселее, чтобы непохоже было, что жалуешься.

Маруся. С чего ты взял?

Юрик. Знаю, знаю! Такими уж мы выросли. Поди у нас в детдоме пожалуйся. Мы, бедные сиротки, этого не любили.

Маруся. Юрик!

Юрик. Ладно, ладно, расспрашивать не буду. Нервничает, говоришь. Валя? С учением неладно?

Маруся. Вполне благополучно.

Юрик. Дома обижают?

Маруся. Она в общежитии живет.

Юрик. По комсомольской линии неприятности?

Маруся. Все хорошо.

Юрик. Чего же ей еще надо?

Маруся. Не знаю. Может быть, влюбилась.

Юрик. Что ты, что ты, она о таких делах даже и не думает. А тебе я вот что скажу. Вот компас. Мне его жена подарила.

Маруся. Юрик! Мы вместе его купили! Я покупала ватманскую бумагу, а ты купил себе компас.

Юрик. Неважно. Мне она, значит, другой преподнесла. Вот. Гляди. Юго-восток. Тут по прямой линии пойди – работает Вася Захаров. Едет сейчас на машине своей. Хорошо! Не в комнате сидит, а на машине едет.

Маруся. Там ночь уже, в Таджикистане. Он спит.

Юрик. Он сегодня в ночной смене. Едет по степи. На горы смотрит, я чувствую. Компас на Пензу. Лешка Гауптман тоже в командировке. Он собирает для пензенского музея что-нибудь благородное. Ел он сегодня или нет, конечно, неизвестно. Ты его характер знаешь. Если напомнят, поест. А не напомнят – он и не спросит. Стаську я видел с месяц назад, случайно встретил. Еще с Сережей познакомил. Привозили ее на один спектакль из Москвы.

Маруся. И она ко мне не зашла?

Юрик. Утром репетировала, вечером сыграла – и на поезд. Не хотела особенно показываться. «Еще, говорит, ничего не добилась». Но она добьется. Голос золотой, лицо, рост. Она из нас самая честолюбивая, что ли. Но все равно, она как все мы. И она в комнате не сидит. В ее комнате – три стенки. А четвертой нет. И она выходит: «Глядите, вот как я работаю».

Маруся. Как Стаськино полное имя? Никогда не знала. (Укладывается на диване калачиком. Кладет голову Юрику на колени.)

Юрик. И я недавно узнал: Станислава Арнольдовна. Ставлю компас на Хаджибекова. Ты еще помнишь, каково учителю в классе?

Маруся. Приблизительно.

Юрик. А я тебе скажу, что Стаське – куда менее страшно. Учитель тоже, как артист, все время у зрителя на глазах. Только школьный зритель об одном и думает – когда перемена. И разглядывает учителя, как в микроскоп. Хаджибеков наш из адыгейцев. Парень горячий. Физику, мало сказать, любит. Считает наукой наук. Может, он и зажжет класс, конечно. Но разве его весь зажжешь? Сердится. Однако не сдается. Все мы как на переднем крае.

Маруся. И я?

Юрик. И ты. А на переднем крае строго. Народ мы обыкновенный. Может, умрем, и никого не вспомнят, кроме Стаськи разве. Но мы подобрались все как один – добросовестные. А на добросовестных мир держится. Вспомни – кем мы были? Война наших близких растоптала. Сидим в темноте маленькие в интернате, поем, как голосим. А к чему привело – научились петь и прославились пением своим на всю область. И ты научишься, как на свете жить.

Маруся. Научусь?

Юрик. А как же может быть иначе?

Маруся. Как ты угадал, что мне надо помочь? Что именно мне надо сказать?

Юрик. Любовь научила.

Маруся. Любовь – дело недоброе.

Юрик. Не говори глупости, девчонка. Ты только начала любить. Любовь это…

Дверь открывается, и входит Сережа. Маруся и не думает переменить положение. Ни признака смущения на ее лице. Не двигается и Юрик. Только Сережа невольно делает шаг назад.

Ты что думаешь – я у тебя жену отбиваю? Нет, к сожалению. Ее не отобьешь.

Маруся. Юрик, не барахли. Сережа, хочешь чаю? Там Валя на кухне занялась хозяйством.

Юрик. Пойду помогу.

Бережно приподнимает Марусину голову. Маруся встает. Юрик уходит.

Маруся. Ну, Сережа? Как будет у нас сегодня? Буду я как бы пустым местом? Или ты будешь меня учить? Или примешься говорить о глупости женщин вообще? Сегодня я сказала Юрику: любовь – дело недоброе. Вот я чему научилась!

Сережа. Не умею я разговаривать на подобные темы.

Маруся. Ну что ж, давай опять молчать. Лишь бы не кричать.

Сережа, Постой. Не уходи. Пожалуйста. У меня не ладится работа, а когда не ладится – я на всех бросаюсь.

Маруся. Почему же ты мне не сказал?

Сережа. Я ничего тогда не вижу. И ничего не понимаю. Я знаю, что нет дела подлее, чем вымещать несчастья на невиноватых, на своих, на тех, кто послабей, на тех, кто любит и терпит. И… говорить, так все говорить – сейчас вдруг я понял, как ты мне дорога.

Маруся. Правда?

Сережа. Меня вдруг как пронзило сейчас. Я… Ну, понимаешь, почудилось мне, что я оттолкнул тебя. Сейчас почудилось. Когда я вошел в комнату.

Маруся. Мы вспоминали друзей, школу…

Сережа. Я понимаю. Я ничего не говорю. Но… Воздух не замечаешь. Отними заметишь. Я, Маруся, без тебя не могу жить. Задохнусь. Помни это. Терпи меня.

Маруся. Сереженька!

Сережа. Обещаю тебе. Слово даю. Никогда. Никогда больше не обижу тебя. Никогда! Никогда в жизни!

Картина пятая

На занавесе с календарем стоит: 10 января. Календарь исчезает. Декорация та же, столик в углу. Маруся, облокотившись о столик, забравшись с ногами в кресло, заткнув ладонями уши, склонилась над учебником. Входит Сережа. Он мрачен. Увидев Марусю, мрачнеет еще больше.