Повесть о моем друге - [13]

— Объявляю комсомольское собрание открытым.

Сергей уже не раз руководил нашими собраниями. Ему нравилась эта миссия: жестом руки утихомирить зал, оглядеть товарищей и неторопливо, подражая взрослым, произносить привычные, гладкие формулы:

— Предлагается избрать…

— В президиум поступило предложение…

— Прошу голосовать…

В первом ряду, на лавке, сидел «виновник» — совсем молоденький парнишка из железнодорожных мастерских, обвиненный в «мягкотелом либерализме». Сергей переждал, пока уляжется шум, и начал речь. Он говорил громко, отчетливо, помогая своей речи, резко и строго рубил воздух взмахом руки. В конце потребовал:

— Исключить из рядов комсомола…

Раздались редкие аплодисменты. Довольный Сергей опустился на табурет. Никто не решался выступить после него. Тогда, поднявшись, Сергей сурово сказал:

— Ставлю вопрос на голосование…

Вдруг из задних рядов донеслось:

— Позвольте сказать?

Сергей не понял вначале, кто просит слова. Но вот уже встал со своего места в последнем ряду и спокойно пошел к сцене пожилой рабочий в путейской тужурке. Его в городе знал каждый — старый большевик, член партии с 1917 года, машинист Харитонов.

Харитонов остановился на краю сцены, выждал минуту, пока стихнет шум.

— Гляжу я на вас, братцы, — начал он, — на молодых наших товарищей, и прямо скажу, не радуюсь — уж больно суровый вы народ. А секретарь ваш, — тут Харитонов резко повернулся к Сергею, — ну, прямо международный прокурор…

В зале засмеялись. Серега покраснел.

— А подумали ли вы, товарищи судьи и прокуроры, — продолжал машинист, — что́ учиняете вы, исключая из комсомола своего товарища…

Харитонов укоризненно поглядел на Сергея.

— Определенного рода политический расстрел. А заслужил ли этого ваш товарищ, сказав что-то и где-то не так, как надо бы?

Харитонов посмотрел на злосчастного паренька и вдруг широко, добро улыбнулся. В зале тоже заулыбались, зашумели. Сергей по привычке хотел было зазвонить, одернуть, но Харитонов поднял руку:

— А может, он просто недотепа, оголец этот? За то, в чем провинился, — и «на вид», глядишь, многовато…

Харитонов еще шел обратно на свое место, а уже загудела, зашумела враз переменившая свое мнение комсомолия:

— Верно! На вид поставить! Поработать с ним! Пусть умнее будет! Не понял момента!

Сергей настойчиво, перекрывая шум и крики, твердил:

— Имеются два предложения, товарищи!

За первое — поставить на вид — проголосовали все, кроме Сергея. За второе, на котором настаивал Антонов — исключить из рядов комсомола, — поднял руку он один.

Поднял — и сразу же пунцовый от стыда сел на председательский табурет.

Вечером, возвращаясь с собрания, он долго молчал, а потом сказал мне:

— Завтра самоотвод попрошу.

— Сдрейфил?

— Чего? — удивился он.

— Правды сдрейфил, — пояснил я.

Он оглядел меня, остановившись, и удивленно как-то сказал:

— А ты прав, Петь…

Самоотвода он не просил, да мы бы не дали, но урок он принял мужественно — и запомнил на всю жизнь.

2

Я убедился в правильности моего суждения о неизбывной душевной мягкости Сергея, скрытой временами за напускной суровостью и резкостью, когда вся наша страна, в недалеком прошлом (в таком недалеком тогда!) «лапотная», неграмотная, забитая, бесправная «тюрьма народов», некий придаток империализма — следила за научно-техническим прогрессом, начатым сынами тех красногвардейцев, которые едва-едва окончили церковноприходские училища.

Рождался Днепрогэс и Кузбасс, Магнитка и Сталинградский тракторный; дерзкие умы ученых — плоть от плоти, кровь от крови рабочих и крестьян — устремлялись в будущее, в то, которое спустя четверть века (разве это срок для истории?!) стало явью, наша страна стала родиной первого в мире искусственного спутника Земли.

Дерзкое устремление в неведомое всегда соседствует с риском, с возможностью жертв.

Я видел, как Сергей Антонов плакал, слушая Обращение ЦК ВЛКСМ к советской молодежи, когда погиб один из лучших сынов комсомола, герой, участник полета в стратосферу Илья Усыскин. Молодой талантливый ученый, аспирант Ленинградского физико-технического института Илюша Усыскин в 23 года имел уже научные труды: он сконструировал камеру, предназначенную для изучения космических лучей в стратосфере; он выполнил две крупные научно-исследовательские работы по дифракции быстрых электронов.

Истый сын своего класса, воспитанник комсомола, он упорно овладевал крепостью науки, и своими успехами показал, какие таланты выдвигает молодое поколение революции, борющееся под руководством ленинской партии.

Одновременно с аспирантурой комсомолец Усыскин читал лекции по диалектическому материализму на 4-м курсе физико-механического института. Он великолепно знал современную литературу. Илюша Усыскин был активным комсомольцем, членом бюро комсомольской ячейки.

Сын старого революционера-коммуниста, Илюша Усыскин вырос в пионерском отряде, воспитывался в комсомоле. Он шел к сияющим вершинам науки и вместе с Федосеенко и Васенко самоотверженно поднялся в выси стратосферы, чтобы и ее подчинить воле большевиков, поставить на службу стране социализма.

«Комсомолец Усыскин был образцом молодого, пытливого, талантливого сына революции, каких готовит в своих рядах Ленинский комсомол, — говорилось в Обращении ЦК ВЛКСМ. — Имя его будет жить в комсомоле. Десятки и сотни тысяч, миллионы молодых рабочих и колхозников, вузовцев и научных работников в рядах многомиллионного комсомола еще теснее сплотят свои ряды вокруг партии, чтобы возместить потерю Усыскина сотнями, тысячами таких же талантливых героев науки и техники».