Повесть о Макаре Мазае - [23]
— Надо бы припрятать и книжки «Записки сталевара», и «Мой опыт работы»…Жаль письма жечь, но адреса мариупольцев надо уничтожить: вдруг эти люди остались в городе?
Макар швырял в печку письма, записные книжки, блокноты.
В дверях показался Дьяченко и предложил:
— Если надо что-нибудь сжечь, то давайте, брошу в нашу печь, там места хватит.
— Не надо! — Макар Никитович проталкивал кочергой бумаги в огонь. Потом достал из кошелька кусочек металла:
— Это мне дороже платины.
Дышло посмотрел на слиток.
— Сталь из первой рекордной плавки 14 октября тридцать шестого года, — пояснил Мазай…
— Папа, машина подъехала! — крикнула Ида, сидевшая у окна.
Распахнулась дверь, и в комнату ворвались немецкие автоматчики. Макар вскочил, сжал кулаки. Испуганно прижались друг к другу ребятишки. Бледней бумаги стало лицо Марфы. Мазая схватили за руки, привязали к стулу. В дверях застыли полицай Кравцов и переводчик.
— Где оружие? — крикнул появившийся в дверях Шаллерт. С ним приехали Фогель, Кюкке и Гофман.
«Ну и ну, — пронеслось в голове Макара, увидевшего фашистские мундиры, — сколько начальства явилось…»
Гестаповцы загнали в угол родных Марфы Дмитриевны и ее с детьми, приказав стоять неподвижно.
— Начнете сопротивляться, откроем огонь по женщинам и детям, — предупредил офицер Макара Никитовича.
Кюкке заглянул в печку:
— Скорее выгребайте бумаги!
Наполовину сгоревшие рукописи положили на стол, и Шаллерт начал было их просматривать. Но вскоре махнул рукой и приказал все свалить в мешки и погрузить в машину.
Гитлеровцы обыскали женщин и детей, ощупали их одежду, перетрясли постели.
После того как перерыли содержимое шкафов и сундуков, Шаллерт распорядился содрать со стен обои — нет ли где-нибудь тайников.
— Осмотреть двор, сад, огород и, если земляной покров вызовет подозрение, рыть, искать оружие, — скомандовал Шаллерт и стал задавать вопросы Марфе Дмитриевне:
— Сколько у вас детей? В чьем доме живете?
Женщина молчала, окаменев от горя и ужаса. За нее отвечал Иван Кравцов.
Гестаповцы вошли в комнату и доложили Шаллерту, что прошли по селу и допросили население. Жители Талаковки утверждали как один, что Мазай ни с кем в селе не встречался и никто к нему не приходил.
— Подозрительное единодушие, — пробурчал Шаллерт.
В двух домах полицейские произвели обыск, обнаружили небольшой радиоприемник и «недозволенную» литературу. Книги тут же сожгли, владельца радиоприемника арестовали.
Шаллерт приказал продолжать наблюдение за домом и произвести обыск в остальных домах села. Затем шеф полиции поднял руку, автоматчики приготовились к выходу.
Мазая провели сквозь строй гитлеровцев и посадили в машину с тремя конвоирами. Впереди и сзади шла мотоохрана.
Со слезами на глазах смотрела Марфа Дмитриевна вслед удаляющимся машинам.
А потом не выдержала и закричала во весь голос…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Допросы. — «От имени всемирной империи». — Точный адрес
Документы. Бесстрастный язык протоколов, справок, сводок, донесений… Чужие, равнодушные руки писали эти страницы. Тем сильнее их воздействие на читающего, тем ярче видится подвиг советских патриотов, которые и в застенках гестапо не теряли мужества и уверенности в нашей скорой победе.
Стенограммы допросов Макара Никитовича Мазая рассказывают нам сегодня, что знаменитый сталевар до последнего вздоха оставался верен своему Отечеству — Стране Советов.
В гестапо Мазая еще раз тщательно обыскали и заперли в одиночной камере.
Утром трое конвойных повели Макара в кабинет шефа полиции.
На столе перед обер-лейтенантом Шаллертом лежали папки с материалами о жизни знаменитого сталевара. Здесь были книги Мазая, вырезки из газет, журналов с его выступлениями, статьями и очерками о нем, груда всякого рода документов.
Рядом с Шаллертом сидел секретарь-переводчик.
— Теперь у нас с вами есть возможность познакомиться поближе, — начал шеф полиции. — Господин Каркерт, — кивнул он на секретаря, — изучил эти материалы и поможет вам, если понадобится, вспомнить все, что потребуется в ходе наших бесед. Он же стенографирует наши разговоры. Но сначала выполним официальный обряд. Прошу ответить, действительно ли вы Макар Мазай, родившийся в девятьсот десятом году?
Мазай молчал.
— Поскольку вы не решаетесь говорить, продолжим официальную часть. — Шаллерт нажал кнопку и махнул рукой показавшемуся в дверях гестаповцу.
В кабинет вошел Дьяченко.
— Кто этот человек? — Шаллерт указал на Мазая.
— Макар Никитич Мазай, — ответил Дьяченко, вытянувшись перед шефом полиции. — Могу хоть на Библии присягнуть, это действительно он! Самый главный в СССР сталевар. У него орден, автомашина наркомовская. Он окончил в Москве академию…
По знаку Шаллерта Дьяченко вышел, и шеф полиции снова вежливо обратился к Мазаю:
— Считаю приятным долгом представиться — полковник Шаллерт, — сказал обер-лейтенант. — По специальности юрист. Надеюсь, что мы с вами не будем терять времени. Но, может быть, угодно прервать беседу и позавтракать?
Шаллерт указал на стол с закусками.
Макар всматривался в лежавшие перед Шаллертом материалы.
— Отказываетесь от завтрака? Молчите? Что ж, не будем спешить с выводами. Еще успеем найти общий язык. В моем распоряжении четыре метода налаживать общение с собеседниками — вольными или невольными. С вами хотел бы побеседовать как с артистом своего дела. Я сам артист следственного искусства, увлекаюсь психоанализом Фрейда. С вами, повторяю, у меня особый разговор. Хочу позаботиться о спасении вашего редкого, можно сказать уникального, таланта в области техники.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Книга журналистов С. Борзенко и Н. Денисова кратко рассказывает о славном боевом пути талантливого полководца, трижды Героя Советского Союза Семена Михайловича Буденного.Солдат революции, командарм легендарной 1-й Конной, виднейший военачальник Советских Вооруженных Сил, он мужественно защищал завоевания Великого Октября в сражениях с врагами на полях гражданской и Великой Отечественной войн, до последнего дня своей жизни верно служил Коммунистической партии, народу, социалистической Отчизне.
Рассказ о дважды Герое Советского Союза, Адмирале Флота Советского Союза С. Г. Горшкове основан на документах, воспоминаниях его соратников. События Великой Отечественной войны, строительство современного океанского флота, дальние походы, спасательные экспедиции советских моряков, романтика и традиции в морской службе — об этом и о других событиях повествуется в книге журналиста П. Ф. Абламонова, рассчитанной на массового читателя.
Николай Ильич Подвойский (1880–1948) — один из замечательных революционеров-ленинцев, героев Великого Октября. Выдвинувшись в первые ряды борцов за строительство нового, социалистического общества, он все свои силы и знания отдавал беззаветному служению народу. Куда бы ни посылала его партия и на каком бы посту он ни был, Подвойский всегда и везде являл собой образец верности делу коммунизма. В грозные октябрьские дни 1917 г. и в годы гражданской войны ему приходилось выполнять ответственные поручения в.
Неповторимая личность Героя Советского Союза академика Отто Юльевича Шмидта вызывала восхищение современников. Слава его была поистине всемирной. Подчиняясь небывалому ритму жизни нашей молодой страны, Шмидт как бы прессовал время собственной жизни. Потому он сумел оставить заметный след в самых разных, порой, казалось, несовместимых областях государственной и научной деятельности. Имя О. Ю. Шмидта неотделимо от героической эпопеи освоения Арктики. Ему принадлежат значительные открытия в математике и космогонии. О жизни этого замечательного человека рассказывает книга писателя Игоря Дуэля, рассчитанная на массового читателя.