В том году люди более обыкновенного страдали от жары, и, вспомнив однажды, как, должно быть, прохладно в Удзи, на берегу реки, Тюнагон решил съездить туда. Он выехал из столицы ранним утром, пока не было жарко, но, когда он добрался до Удзи, солнце уже ослепительно сияло, опаляя все вокруг.
Устроившись в западных передних покоях на бывшей половине принца, Тюнагон призвал к себе того самого сторожа. Сестры были в молельне, но, узнав о приезде гостя, поспешили перебраться на свою половину. Молельня отделялась от передних покоев лишь тонкой перегородкой, поэтому, несмотря на их предосторожности, до слуха Тюнагона донесся тихий шорох, шелест платьев, и сердце его затрепетало. Вспомнив, что в перегородке рядом с замком есть небольшое отверстие, он в надежде хоть что-нибудь увидеть поспешил отодвинуть стоявшие с внутренней стороны ширмы. К его великой досаде, за перегородкой стоял переносной занавес, поэтому, так ничего и не разглядев, Тюнагон отошел назад. Тут внезапный порыв ветра взметнул занавеси.
— Как бы нас не увидали снаружи, — испугался кто-то из дам. — Давайте придвинем туда еще и этот занавес.
Бесконечно признательный этой недальновидной особе, Тюнагон снова прильнул к отверстию и увидел, что оба переносных занавеса — и высокий и низкий — отодвинуты к внешним занавесям молельни, а перегородка раздвинута, вследствие чего образовался проход, через который, очевидно, и должны были выйти девушки. Сначала одна из них подошла к выходу на галерею и стала сквозь занавеси смотреть на спутников Тюнагона, которые, наслаждаясь прохладой, гуляли по берегу реки. На ней было темное зеленовато-серое тонкое платье и прекрасно сочетающиеся с ним золотисто-красные хакама. Этот необычный наряд ничуть не вредил ей, напротив, он лишь оттенял ее редкостную красоту. Ленты пояса были распущены, из-под рукава виднелись четки. Высокая и стройная, с пышными волосами, ниспадающими по спине почти до самого пола, девушка была удивительно хороша. Нежное, блистающее яркими красками лицо, тонкий профиль, легкая грация движений… Она невольно напомнила Тюнагону Первую принцессу, которую он видел однажды в доме на Шестой линии. Но вот появилась вторая.
— Взгляните, эта перегородка ничем не защищена, — сказала она, опасливо посматривая в его сторону, и сколько истинного благородства было в ее облике!
Прелестный лоб, обрамленный блестящими черными прядями, горделивый наклон головы — право, трудно было сказать, кто из сестер прекраснее.
— Но ведь ширмы стоят и с той стороны, — беспечно ответила одна из дам.
— Неужели вы думаете, что господин Тюнагон станет подглядывать?
— Ах, как вы неосторожны! — И девушка поспешно скрылась во внутренних покоях. Ее движения были величавы и вместе с тем пленительно-изящны. Облаченная, как и сестра, в темное платье, она показалась Тюнагону такой милой, такой очаровательной, что сердце его мучительно сжалось. Ее волосы, очевидно сильно поредевшие за столь тяжелые для девушек дни и луны, на концах совсем истончились, однако блестящие, словно скрученные шелковые нити, пряди напоминали по цвету крылья зимородка и были по-своему прекрасны. В одной руке девушка держала лилового цвета свиток с текстом сутры. Ее пальцы были тоньше и изящнее, чем у младшей сестры.
Между тем Нака-но кими задержалась у прохода и, улыбаясь, вопросительно поглядывала на сестру. Она была прелестна.
