Повесть о дупле (Уцухо-моногатари). Часть 1 - [7]

Среди придворных произведение «Этот конь» знали немногие. Старший государственный советник Фудзивара Ёсинобу[39] был однажды на церемонии сюсёэ[40] в храме Ходзёдзи. Он вошел в храм через южные ворота, а когда собрался уходить, направился к западным воротам, но замедлил шаги, остановился и начат петь это произведение. Ёсинобу заметил, что правый министр Фудзивара Тосииэ[41], бывший в то время офицером Личной императорской охраны, проходил мимо глинобитной стены, но, услышав эти звуки, остановился и, притаившись, стал слушать пение Ёсинобу. Видя, как он изумлен, и поняв, что он старается запомнить пьесу, Ёсинобу обучил его тут же, отбивая такт веером. Затем произведение передавалось в этой семье из поколения в поколение…

Когда правый министр Фудзивара Мунэтада учил этому произведению отрекшегося от престола императора Хорикава[42], он сказал, что одну версию император может передать тому, к кому он будет искренне расположен, но что второй версии Мунэтада обучит императора лишь в том случае, если он ее никому не будет передавать. Император согласился, и Мунэтада обучил его обеим версиям. После кончины отрекшегося от престола императора во втором году Кадз,[43] многие просили Мунэтада обучить их пьесе, но он всем отказывал. Проливая горькие слезы, он отвечал, что даже худшая версия должна храниться в тайне из-за клятвы, которую они с императором дали друг другу. Мунэтада обучил ей только хранителя печати Мунэёси, затем его сына, старшего советника министра Мунэиэ и его внука Мунэёси[44].

Монах-правитель Тайра Киёморн[45] приказал Мунэиэ передать тайну жрице храма Ицукусима[46]; тот был вынужден подчиниться и, обливаясь горькими слезами, обучил жрицу худшей версии, но сначала взял с нее торжественную клятву, что никому другому она этой музыки не сообщит. Оно Ёсиката[47], узнав об этом, стал умолять жрицу научить его, но она ответила, что ничего об этом не знает. Рассказывали, что Мунэиэ обучил этому произведению Фудзивара Ёсимити[48].

Существовали и другие причины хранения в тайне музыкальных произведений. Японцы эпохи Хэйан любили в музыке оригинальность. Музыканты и танцовщики за выдающееся исполнение музыки обычно сразу же награждались ценными подарками, а кроме того, могли получить внеочередное повышение по службе, как об этом свидетельствуют и «Повесть о дупле», и «Повесть о Гэндзи»[49]. Поэтому аристократы стремились блеснуть перед аудиторией необыкновенным исполнением музыки или танца. В девятой главе «Повести о дупле» рассказывается, как Масаёри была поручена подготовка праздника по случаю шестидесятилетия императрицы. Он пригласил профессиональных танцовщиков, чтобы обучить танцам детей, которые должны были принять участие в торжестве. Но ему хотелось, чтобы двое его малолетних сыновей превзошли в танцах других мальчиков, и он вынудил известных музыкантов Накаёри и Юкимаса обучить их секретной традиции[50].

Что касается мистической музыки Чистой земли в «Повести о дупле», то для ее хранения в тайне существовали совершенно особые причины, вытекающие из магической концепции музыки.

Приведем рассказ об исполнении легендарным музыкантом Ши Куаном ноты цзюэ перед Пин-гуном, правителем княжества Цзинь в 558–532 гг. до н. э.:

Ши Куан исполнил перед цзиньским Пин-гуном чистую ноту чжи, и с юга прилетели две стаи по восемь черных журавлей[51] и сели на крышу галереи дома. Ши Куан исполнил ту же ноту во второй раз, и журавли выстроились в ряд. Когда он исполнил ту же ноту в третий раз, птицы, вытянув шеи, закричали и, расправив крылья, начали танцевать. Когда Ши Куан исполнил ноту гуи и ноту шан, в небе раздался гром. Пин-гун был в восхищении, все придворные были обрадованы. Пин-гун взял кубок, поднялся со своего места, приблизился к Ши Куану и провозгласил тост за его здоровье. Он вернулся на свое место и спросил:

— Может ли чистая нота чжи вызвать несчастье?

— Нет, несчастье может вызвать чистая нота цзюэ, — ответил Ши Куан.

— Можно ли нам услышать чистую ноту цзюэ? — спросил Пин-гун.

— Это невозможно, — сказал Ши Куан. — В древности император Хуан-ди[52] вместо слона запряг в колесницу дракона. Бифан[53] сел рядом с императором и правил колесницей. Чи Ю[54] сел перед ними. Фэнбо[55] несся перед колесницей, сметая все на своем пути, а Юй-ши[56] смывал все дождем. За колесницей бежали тигры и волки и ползли змеи. Все духи и божества собрались на вершине горы Тай[57], император исполнил чистую ноту цзюэ. Но в настоящее время добродетель правителей и принцев не столь сильна и ее недостаточно, чтобы позволить им слышать ноту цзюэ. Если вы ее услышите, вас ждет поражение.

— Я уже стар, — возразил на это Пин-гун, — и люблю слушать разные ноты. Я прошу тебя исполнить мое желание и взять ноту цзюэ.

Ши Куан не мог отказаться. Он ударил по струне, и на северо-западе показались облака. Он взял эту ноту второй раз — и налетел страшный ураган, хлынул потоками дождь, в зале разорвался занавес, треснули цзу и доу[58], с крыш стала падать черепица. Все разбежались кто куда. Пин-гун был страшно испуган, он упал ничком в простенке между покоями и галереей. Нестерпимая боль охватила его. В княжестве Цинь наступила большая засуха, и земля в течение трех лет оставалась бесплодной