Повесть о белой медведице - [8]

Целый месяц звери провели вместе. Самец оберегал, ухаживал за самкой с необыкновенным усердием и заботой. Дни напролет она лежала, грелась в скупых лучах недавно появившегося солнца, а он добывал и приносил ей пищу, в ярости отгонял самцов, которых за много верст притягивал запах самки. Здесь, в ледяной пустыне, под неласковым арктическим солнцем, в тридцатиградусный мороз, под вой пурги зарождалась новая жизнь.

В середине апреля самец-лимонник, рисковавший жизнью за право обладания самкой, получивший бесчисленные раны в поединке, неожиданно охладел к своей подруге. С последней охоты он не принес ей ничего, хотя и добыл нерпу. Он сожрал добычу в одиночку. Медведь залег неподалеку и проспал два дня кряду. Проголодавшаяся медведица сама отправилась на охоту. С великим трудом ей удалось подстеречь нерпу. Она принесла добычу самцу. Тот сожрал тушу, а медведице оставил лишь ласты, череп да плохо обглоданные кости. И снова улегся. Медведица проглотила остатки пищи, робко приблизилась к самцу и лизнула его в нос. Затем нагнула голову, ожидая ответной ласки. Но вместо ласки медведь пребольно укусил ее за ухо и отогнал ударом левой лапы по морде.

Не могла знать не рожавшая еще медведица, что через восемь месяцев, когда на свет появится детеныш, все самцы – а если судьба сведет, и кровный отец – превратятся в ее смертных врагов, потому что начнут охотиться за медвежонком с целью убить и сожрать несмышленыша.

Самец-лимонник, нажравшись до отвала, проспал еще сутки. Потом поднялся и ушел во льды, даже не взглянул на прощанье на свою подругу. И на восемь месяцев медведица осталась в одиночестве.

Хотя по ночам еще полыхало северное сияние, но солнце с каждым днем становилось ярче, веселее. Случались и тридцатиградусные апрельские морозы, и свирепые долгие пурги, но желтые упругие лучи все ощутимее пригревали черный медвежий нос.

Дрейфующие льды, обращаясь по часовой стрелке вокруг Северного полюса, вынесли белого медведя к берегам Гренландии – к мертвой, покрытой вечным льдом земле.

Суши медведица боялась и всегда уходила от нее прочь. Там жили собаки и люди – заклятые враги исполинского зверя, убившие, растерзавшие родную мать. Но в желудке медведицы уже целую неделю не было ни кусочка мяса. По неведомым причинам тюлени покинули этот участок Арктики. И голод победил страх. Она ступила на землю. Двигаясь по побережью, изредка раскапывала норки леммингов – маленьких, не больше котенка, грызунов в светло-серой шубке – и поедала их. Настигнутые врагом – совой, песцом или даже медведем, – эти зверьки, если им негде укрыться, садятся на задние лапки и яростно пищат, размахивая передними. Лемминги исчезли бы с лица земли, если бы не отличались удивительной плодовитостью. За коротенькое арктическое лето они трижды приносят потомство по пять-шесть детенышей. Исчезни эти существа с арктических островов и побережья – и едва ли бы выжили многие звери и птицы…

Маленькие лемминги, разумеется, не могли насытить изголодавшуюся медведицу, и она, пошатываясь от усталости, шла и шла вперед. Изредка вскарабкивалась на крутые нагромождения камней, вонзая в ледяные панцири когти, на вершине поднималась на задние лапы и подолгу водила чутким носом, до рези в глазах всматриваясь в яркое заснеженное пространство.

Позади осталось не менее двадцати миль, когда она наконец уловила желанный запах. Пахло живым мясом. С пригорка зверь разглядел передвигавшиеся черные точки на снегу. Их было много, с полсотни. Скрываясь за камнями, медведица направилась к ним. Запах становился все острее, точки на снегу приняли определенную форму, и она уже различала необычайно длинную, до земли, шерсть, широкие, изогнутые калачом рога, большие, в полморды, скорбные глаза. Это были овцебыки, целое стадо.

Внезапно раздался высокий трубный звук. Овцебыки, как по команде, бросились к одному месту, вздымая облачка снежной пыли, сбились в плотную кучу. Телята и самки оказались внутри, а по окружности, тесно прижавшись друг к другу, выстроились самцы.

Нет, медведице вовсе не хотелось отправляться на тот свет. Она умела трезво рассчитать свои силы. Однажды зверь видел, на что способны эти лохматые и рогатые существа. Тогда на них напала стая полярных волков. Точно так же они приняли круговую оборону – каре. Вожак, самый рослый самец, отделился от стада и со всех ног, пригнув голову, бросился на врагов. Торпедным ударом рогов убил одного из волков, увернувшись от хищных клыков, описал крутую дугу и встал в строй, на прежнее место. В то же мгновение соседний овцебык отделился от стада, вздыбив облачко сухого снега, ринулся в атаку. Он вернулся с порванной глоткой и рухнул замертво. Соседи затолкали его внутрь, к самкам и телятам, немедленно сомкнули разорванную линию. И так продолжалось до тех пор, пока волчья стая не обратилась в бегство, оставив на поле битвы распластанные трупы…

Медведица развернулась и побежала прочь. На пригорке она остановилась, переводя дух, и оглянулась. Овцебыки продолжали занимать круговую оборону, никто не покинул строй.

Долго брел арктический исполин по побережью, пока в нос не шибанул тревожный запах гари. Так пахли поселки, жилища людей и собак, которых он ненавидел и боялся. Медведица повернула бы в голодные льды, если бы в терпкий запах гари вдруг не вклинилась вкусная ароматная струйка съестного.