Поверженый король - [18]

— Я разберусь, Геннадий Алексеевич, с ребятами, — ответил Лобов. — Вы сами знаете, люди всегда преувеличивают, делают из мухи слона.

— Вот-вот, Лобов, разберись, пока мы не стали с вами разбираться по полной программе. Ты что у нас, Чикаго хочешь устроить? Не выйдет. Мы вас всех повяжем, даю тебе слово.

— Да, я в этом и не сомневаюсь. Мне одно непонятно, почему вы ко мне обращаетесь, я ведь не Аль Капоне?

— Ты дурака не включай, я тебе не мальчик. Я хорошо знаю, кто ими управляет. О тебе уже давно весь город говорит. Да, кстати, ты давно не видел своего родственника — Галкина? Жена его приходила, просит объявить его в розыск.

— Какой он мне родственник? Это муж сестры моей жены.

— Слушай, Лобов, насколько я знаю, вы с ним конфликтовали в последнее время, как говорят люди. Это не ты его случаем?

— Если бы я убивал всех тех, с кем мне приходилось конфликтовать, то город бы давно опустел бы.

— Ладно, Лобов, иди. Не забудь поговорить с ребятами. Нам ЧП в городе не нужны.

— До свидания, Геннадий Алексеевич, — попрощался Лобов и пошёл дальше по коридору.

* * *

Лобов вошёл в офис в дурном настроении. Эта встреча с начальником милиции и его высказывание о том, что городе муссируются слухи о том, что он является организатором преступной группировки, явно расстроило его.

— Найдите срочно Гаранина, — попросил он секретаршу.

Секретарь вошла в его кабинет минуты через три. В её руках был поднос, на котором находилась чашка с чёрным чаем, а в небольшой вазочке его любимое вишнёвое варенье. Она молча поставила чашку с чаем на стол, рядом поставила вазочку и бесшумно исчезла за дверью.

Вскоре появился Гаранин. Он прошёл мимо секретарши и вошёл в кабинет.

— Анатолий Фомич, вызывали? — поинтересовался он.

— Да, вызывал. Что за дела, Гаранин? Меня останавливает сегодня начальник милиции и начинает качать права. Кто из твоих ребят работал с директором рынка? Ты знаешь, он, похоже, заявление написал в милицию, поэтому со мной в таком тоне и говорил начальник. Ты сейчас сходи к Пухову и возьми всю информацию на этого директора. После того как её изучишь, поедешь к нему сам. Поговори с ним жёстко, но корректно, чтобы забрал свою жалобу.

— Всё понял, Анатолий Фомич. Я думаю, что этот директор сам позвонит Вам и ещё извинится за причинённые им неприятности.

Гаранин быстро исчез из кабинета. Лишь запах дешёвых сигарет ещё долго висел в кабинете.

Лобов снял трубку и вызвал к себе секретаря.

— Вот что, Вера. Собери всех ребят ко мне в кабинет, — он посмотрел на настенные часы, словно что-то прикидывая, — к семи часам вечера.

— Хорошо, — ответила Вера и, забрав пустую посуду из-под чая, вышла из кабинета.

Лобов достал из кармана упругие пачки денег и положил их в сейф.

— Богато живёт, — подумал он о Шигапове. — Отвалил такие деньги и не взял с меня никакой расписки, а вдруг я возьму и кину его? Не боится, значит, верит, а это хорошо.

Лобов достал из стола карту района и расстелил её на столе. Он нагнулся над ней и, взяв со стола красный карандаш, начал делить район на десять равных секторов. Сделав это, он отложил в сторону карандаш и задумался.

— Что у меня получается? На каждую бригаду в среднем выпадает по двадцать — двадцать пять населённых пунктов. Это не так уж и много.

Он снова взял в руки карандаш и, открыв блокнот, записал несколько вопросов:

— Необходимо знать количество мужского и женского населения в каждом населённом пункте.

— Количество избирательных участков. Сколько руководителей — мужчин и женщин.

— Нужны фамилии, адреса проживания всех секретарей избирательных участков в городе. Желательны сведения о семейном положении.

Он закрыл блокнот и отложил его в сторону. Он приблизительно уже знал, что ему необходимо сделать, чтобы быть уверенным в результате выборов.

* * *

Гаранин перехватил автомашину директора городского рынка, недалеко от любимого его кафе, где тот любил проводить свободное время после обеда. Кафе находилось за городом, недалеко от проходящей на Челны трассы, и было небольшим, но достаточно уютным. Недорогая, но вкусная кухня манила сюда всех любителей поесть и хорошо отдохнуть.

Когда к кафе подъехала машина Гаранина, директор Колхозного рынка только что приступил к обеду. Он сидел один, в специально выделенном ему кабинете, и, налив себе сто граммов коньяка в фужер, готовился выпить. Внезапно дверь кабинета открылась, и на пороге появились два молодых человека. Один из них вытащил из-за пазухи обрез охотничьего ружья и направил его на директора. От неожиданности рука директора дрогнула, и коньяк выплеснулся из фужера ему на брюки. Он как заворожённый уставился на парня, который держал в руках обрез, нацеленный ему в лоб.

— Гиви Вахтангович? — обратился к нему другой молодой человек, весьма приятной наружности. — Вы, кажется, забыли, о чём с Вами разговаривал мой коллега. Если желаете, я могу Вам напомнить об этом разговоре. После его ухода Вы сразу же поехали в милицию, где написали заявление о том, что с Вас вымогают деньги. Что мы сейчас имеем? Вы здесь, заявление в милиции, мы рядом с Вами. Вы, Гиви Вахтангович, человек в годах. Сколько вам Бог в этой жизни отмерил, только ему одному известно. Сейчас время неспокойное, и всё может произойти не только с Вами, но и с Вашей женой и дочкой. Поверьте мне, они не виноваты в том, что Вы побежали в милицию и написали там какое-то заявление о рэкете. Вы же не один, и о них тоже нужно думать, хоть иногда.