Поверженный Король - [5]

«Если его видела эта женщина на месте преступления, то она должна была видеть и настоящих убийц. Однако, она почему-то про них не говорит. Выходит, что она не могла его видеть на берегу реки. Тогда рассказывать оперативнику о посещении места преступления, ему явно не стоит», – подумал Анатолий.

– Ну, что ты замолчал? – вновь спросил его Гришин. – Тебя же видели недалеко от места обнаружения трупов, есть свидетели этого.

Оперативник, не отрываясь, смотрел на него.

– Я не знаю, что вам сказать, Евгений Иванович. Если меня там видели, то это значит, что этот человек тоже был там. Почему вы исключаете версию, что их мог убить и этот ваш свидетель?

На лице оперативника промелькнуло удивление.

– Ты, что Лобов с ума сошел что ли? Это же женщина! – произнес возмущенно Гришин.

– Ну и что? Разве только мужчины бывают убийцами?

– Немка была изначально изнасилована, а затем убита. А, это значит, что убийца мужчина, а не женщина!

– Если она была сначала изнасилована, то это значит, что на ее теле должны быть следы убийцы. У меня не брали ни каких образцов, ни спермы, ни крови. Так почему же вы, не имея на руках заключения экспертизы, пытаетесь раскачать меня на это убийство? Вам не кажется, что с такой же легкостью и вас можно обвинить в этом убийстве.

Лобов еще что-то сказать оперативнику, но сильный удар в челюсть, свалил его со стула. Из разбитой губы обильно потекла кровь.

– За что бьете? – произнес Лобов, сплевывая кровь на пол. – Вы не имеете права меня бить!

– Вот ты и заговорил, как и должен был говорить в этом кабинете. Заговорил о праве. Ты понимаешь, урод, что в этом кабинете я и есть то самое право. Я работник милиции и по своему предназначению, должен следить, как ты выразился за соблюдением этого права, что я и делаю. Ты думаешь, что рассказал мне сказку о том, как ты провел свой день, и я поверил тебе. Нет, ты заблуждаешься, Лобов. Здесь я решаю и назначаю экспертизы. Если ты признаешься в убийстве, то можно будет обойтись без всяких экспертиз. А то, что ты признаешься в убийстве, я не сомневаюсь.

Гришин позвонил по телефону и, вошедший в кабинет милиционер, повел Лобова обратно в камеру.

***

Лобов вошел в камеру и направился к своему месту на нарах. Взобравшись на них, он лег и закрыл глаза. Анатолий не мог поверить в то, что вот так легко его могут обвинить в убийстве. Все это больше походило на кошмарный сон.

– Ты что, молчишь? – спросил его Федор.

Его изуродованное наколками тело появилось на соседних нарах. – Чего менты тебе предъявляли? Можешь не отвечать, но мне очень интересно.

– Да так, ничего, – ответил Лобов. – Несли какой-то бред об убийстве этих двух немцев. Я оперу одно, а он мне другое. Еще, гад, руки распускает, знает, что я не отвечу.

– Вот значит оно что? – произнес Федор и усмехнулся. – Выходит, убийство тебе шьют? А, ты все прикидывался невинной овечкой – не знаю, да не знаю, за что здесь оказался.

Лобов повернулся к нему лицом.

– Но я ведь никого не убивал! Я, просто, случайно купался недалеко от места, где убили этих немцев. Откуда я знал, что там, в кустах, лежат эти трупы?

– Такого, брат, не бывает! Значит тебя, паря, кто-то срисовал на месте, а это главный ментовской козырь против тебя. Сейчас они начнут тебя крутить по-черному.

– Да, видела меня одна женщина на берегу Камы, вот из-за этого у меня и проблемы.

– Опознание делали? – поинтересовался Федор. – И как?

Лобов, молча, махнул рукой.

– «Кранты» тебе, паря. Опознание большое дело. Я бы тебе посоветовал пойти в сознанку и бить не будут, да и отношение к тебе будет вполне дружеское со стороны ментов.

– Что значит в сознанку? – возмущенно произнес Анатолий. – Я должен сознаться, в убийстве, которого не совершал? Так, по-твоему! Да, я умру лучше, чем признаюсь в том, чего не совершал. Пусть берут анализы, проводят экспертизы.

Он поднялся с нар и сел за стол.

– Вон ты куда загнул – анализы, экспертизы! Насмотрелся фильмов, про сыщиков! Никто не будет брать у тебя анализы и проводить экспертизы. Им и так достаточно того, что тебя опознала эта баба. Ты, поверь мне, как старому зыка, лучше признаться в этом убийстве. Пусть менты порадуются успеху. А ты на суде, возьмешь да и ляпнешь, мол, не виновный я в убийстве, меня менты заставили его повесить на себя. Представляешь, что будет. Следователя в «зиндан», с прокурора погоны.

– А, что ты сам в этом преступлении не признаешься? – поинтересовался у Федора Лобов.

Прямой вопрос Анатолия поставил того в тупик. Федор на какой-то миг растерялся, не зная, что ответить.

– Так меня задержали за другое преступление, а не за убийство? – произнес он, – Вот по нему, паря, я в полной сознанке.

– Вот и этим убийством «загрузись», ты же шутник! – ответил ему Анатолий и отвернулся к стенке.

– Леха, а, Лех! Ты слышал, что он мне сказал? – спросил Федор сокамерника. – Этот фраер, еще учит меня жить. «Грузись», говорит, убийством немцев.

– А, что, он прав, Федя. Ты что его обхаживаешь, словно он девица. Склоняешь, советуешь. Ты кто сам-то будешь, черт недоделанный?

– Ты, что меня не знаешь? Я же тебе все рассказал, как залетел сюда по глупости. У меня за спиной пять ходок и я видел многое такое, что вы, может быть, не увидите никогда в своей жизни.