Поверь своим глазам - [110]

— Понятное желание, Говард. Но мне представляется бесспорным мое собственное ощущение, что с тех пор, как Бартон — да будет ему земля пухом! — покончил с собой, риск стал минимальным. Бедняга не смог вынести угрозы, что в правительственных кругах его заклеймят как предателя и устроят публичный скандал. Причем это было бы совершенно несправедливо по отношению к нему, человеку, который всегда превыше всего ставил интересы американского народа и его безопасность.

Теперь настала очередь Говарда сделать паузу, прежде чем задать вопрос:

— Моррис, насколько вероятной тебе представляется возможность, что у людей из агентства имелись причины начать присматривать за тобой уже после смерти Голдсмита? И если они были, то какие?

— О чем ты?

— Считай это чистой гипотезой, но предположим, что ЦРУ установило за тобой наблюдение. Повторяю, всего лишь предположим. Зачем это могло бы им понадобиться? Каковы были бы мотивы?

— Мне приходит в голову только одно. Кое-кто из бывшего окружения Голдсмита, из тех, кто был в курсе всех его планов, кто стал его соучастником, испугался, что я могу выступить с разоблачительным заявлением. Хотя они должны понимать, что подобный ход с моей стороны стал бы политическим самоубийством и я едва ли отважусь на это.

Говард вынужден был принять данный аргумент и задал следующий вопрос:

— Хорошо. А на более ранней стадии? Когда Голдсмит был еще жив, не мог он сам посадить своих ищеек на хвост тебе и, черт его знает, той же Бриджит?

— Зачем ему следить за Бриджит? Или произошло нечто, о чем я не знаю?

— Нет, разумеется. Я обо всем тебе сразу сообщаю.

— Не надо со мной лукавить, Говард. Ты всегда сообщал мне лишь о том, что, по твоему мнению, мне следовало знать, и придерживал остальную информацию, обладание которой могло мне повредить.

Говард готов был согласиться и с этим утверждением.

— Сейчас я всего лишь пытаюсь объяснить тебе, что прежде чем вернуться в большую политику, нам надо проанализировать все сценарии, какими бы невероятными они ни казались, и выработать стратегию на все случаи жизни.

— Звучит вроде бы логично, но беспочвенно и бесполезно. Послушай, забудь про дело Голдсмита. Все будет отлично. Сам я вижу главную проблему в том, что пока мы с тобой ждем у моря погоды и хотим убедиться в полной безопасности, драгоценное время утекает безвозвратно. Нам давно пора сесть и спланировать дальнейшие действия. Необходимо определить ключевых людей, на которых мы сможем положиться. Важно вычислить слабости противника. Боже, Говард, неужели мне нужно тебе все это объяснять? Ведь ты сам написал когда-то правила этой игры.

— Да.

— Так давай встретимся сегодня же вечером.

Говард понимал, чем это обернется. За много лет у них вошло в привычку встречаться после полуночи и работать до рассвета над планом грядущего сражения. Когда они знали, что им никто не помешает, у них рождались самые смелые идеи.

— Хорошо, — произнес Говард. — Так мы и поступим.

— Значит, увидимся позже, старина. И завяжи покрепче свои боксерские перчатки.

Моррис дал отбой.

Что ж, подумал Говард Таллиман, есть надежда, что еще до сегодняшней встречи он получит ответы на все свои вопросы от Рэя Килбрайда.

Льюис собирался сесть в самолет, чтобы совершить короткий перелет к северу, когда ему позвонили на мобильник.

— Слушаю, — сказал он.

— Как я понял, ты пытался связаться со мной, — услышал он знакомый голос.

— Виктор! Спасибо, что перезвонил.

— Чем могу помочь?

— Речь пойдет об одном человеке, который прежде работал на тебя.

— О живом или мертвом?

— О живом.

Виктор сразу понял, о ком речь. От него мало кто уходил полюбовно.

— Что у тебя с ней?

— Я дал ей работу, а она сильно меня подвела.

— Неужели?

— Да, и это обернулось для меня нежелательными последствиями. Сейчас она все еще пытается исправить свою ошибку, но как только с этим будет покончено, мне придется свести с ней счеты. Иначе пострадает моя репутация.

— Уважительная причина.

— Однако я посчитал своим долгом поставить тебя в известность о том, что собираюсь предпринять. Если у тебя есть возражения, я изменю свой план.

— Мне следовало сделать это самому, но я проявил слабость, — произнес Виктор. — Я приблизил ее к себе и относился к ней как к дочери. И как она меня отблагодарила? Просто ушла. С моей стороны у тебя не возникнет препятствий.

— Спасибо. Как дела в Лас-Вегасе?

— Сюда слишком многие стали притаскивать с собой детей.

Льюис попрощался, убрал телефон в карман и вошел в салон самолета.

50

Вернувшись домой, я сказал Джули:

— Пойдем прогуляемся.

Мы вышли на задний двор и спустились по склону холма в овраг.

— Мне нужно сделать пару звонков полицейским в Тампу, — проговорила она, похлопывая себя по карману джинсов, который топорщился от сотового телефона. — Хочу узнать подробности о деле Фитч.

Я кивнул.

— Ты слишком задумчив, — заметила Джули.

— Меня встревожили предположения, высказанные Гарри в отношении Томаса.

И я рассказал ей о выдвинутой Пейтоном версии, что брат мог многое выдумать. Подделать изображение на компьютере, сочинить разговор с управляющим, которого на самом деле не было.

— Считаешь, что Пейтон прав? — спросила она.