Поверь своему сердцу - [11]

Откуда взялись у нее эти мысли и эти слова? Гарриет охватило смятение и недовольство собой. Почему она должна оправдываться перед герцогом Тенби?

– Разве я так подумал? – Глаза его, казалось, опять поддразнивали ее. – Это было бы недостойно джентльмена. Я от всей души вам сочувствую, Гарриет, однако рад, что вы начинаете избывать свое горе. К прошлому нет возврата! Насколько я понимаю, вы приехали в Лондон, чтобы развеяться, не так ли? И вам доставляет удовольствие этот бал? Во всяком случае, вы выглядели оживленной и веселой, пока не пошли танцевать со мной. Я действую на вас угнетающе?

– Конечно же, нет. – Взгляд Гарриет скользнул по его шейному платку – как видно, у него очень искусный камердинер, Годфри всегда довольствовался самым простым узлом.

– Черт! – вдруг бросил герцог и на какое-то мгновение крепко ухватил Гарриет за талию и прижал к себе. Потом отпустил, и между ними снова образовалось положенное пространство. – Мы избежали столкновения! Биксби завертел свою партнершу с излишним рвением.

Гарриет взглянула поверх его плеча и убедилась, что так оно и было. Ее реакция оказалась не столь быстрой. Сквозь тонкий атлас и кружева платья она ощутила его тело – сильное, мускулистое – и непроизвольно вскинула на него глаза.

– Ах, Гарриет! – сказал он. – Гарриет…

Она потупилась и только сейчас заметила, что они окружены людьми, – вокруг них вальсировали пары, вдоль стен сидели и стояли группы гостей, занятые разговором или разглядыванием танцующих. «За нами наблюдают, – подумала Гарриет. – За ним наблюдают».

– У кого вы остановились? – спросил Тенби.

– Я гощу в доме сэра Клайва Форбса.

– Форбс? – переспросил он. – А-а… знаю. Гарриет, я могу нанести вам визит?

Зачем? Чтобы дразнить ее? Снова начать с ней флиртовать? А впрочем, не важно, с какой целью. Она приехала в Лондон с надеждой, что встретит его. Так разве ее надежды не сбылись? Она встретила его в первый же раз, как появилась в свете, он оказал ей особое внимание и хочет нанести визит. Что же ее смущает? Боится, что он снова сделает ей оскорбительное предложение? Глупые страхи. Теперь она зрелая женщина, с жизненным опытом. Он не сможет причинить ей боль, если она не позволит ему сделать это.

– Предупреждаю вас, Гарриет, вы можете очень болезненно ударить по моему самолюбию, – сказал Тенби. – Вы вновь хотите меня отвергнуть? Но ведь я прошу лишь позволения навестить вас…

– Буду рада, ваша светлость, – ответила Гарриет.

– Правда? – Он улыбнулся. – Рада? Но признайтесь, вы вовсе не рады видеть меня. Разве не так? Вы презираете меня за то, что я содержу любовниц? Моя дорогая, вряд ли вы найдете достойного джентльмена в этой зале, если будете подходить ко всем со столь высокой меркой.

Щеки Гарриет вспыхнули, и он заулыбался во весь рот.

– Никогда не встречал женщины, которая бы так очаровательно краснела… – промолвил герцог. – Мои слова рассердили вас? Тогда простите меня. Я рад, что это последний танец перед ужином. Сейчас он кончится, но, я надеюсь, вы составите мне компанию и мы поужинаем вместе? – Когда музыка стихла, он поклонился ей и предложил руку. – Позвольте мне наполнить вашу тарелку, а вы расскажете о своей жизни. Вам было хорошо? Вы развлекались? Ведь вы жили с лордом Уингемом в Бате?

– Да, – ответила Гарриет и взяла его под руку. – Развлечений там никаких. Но мне было хорошо и спокойно.

– Спокойно? – Герцог усмехнулся. – Бедняжка Гарриет, надеюсь, вы больше проголодались, чем я. Мне-то, признаться, хотелось бы повести вас на террасу и упиться свежим воздухом, лунным светом и поцелуями, но, к сожалению, за нами слишком внимательно наблюдают. Известно ли вам, что я танцую крайне редко?

Какая дерзость! И конечно же, он произнес все это вслух только лишь затем, чтобы щеки ее вновь залились румянцем, в этом Гарриет не сомневалась. И тем не менее сердце ее дрогнуло – лунный свет и поцелуи! Она помнила его поцелуи. С раскрытым ртом. Годфри никогда так не делал, хотя часто целовал ее.

– Редко танцуете? – спросила она. – Вы не любите танцевать?

– Очень даже люблю, когда танцую с леди, которую мне хочется покрепче к себе прижать, – сказал он. – Мне даже нравится ограждать ее от неожиданных столкновений со слишком лихими танцорами. Но что мне действительно претит, так это чувствовать себя покупателем на ярмарке невест. Между прочим, Гарриет, вы ведь тоже приехали на эту ярмарку. Не отвечайте, прошу вас! Вряд ли вы признаетесь, что это так. Ну а сам я признаюсь открыто и честно, что явился на эту ярмарку с определенной целью. И надо добавить, с большой неохотой. Однако в этом году мне приходится подчиниться требованию семьи – мои ближние считают, что в моем преклонном тридцатидвухлетнем возрасте я не имею права медлить и обязан выделить в своем доме комнату для детской и обеспечить продление славного рода. Есть от чего содрогнуться, не правда ли?

На щеках Гарриет рдел румянец.

– Таким образом, – продолжал герцог, – сегодня я появился здесь, чтобы бросить взгляд на дочек графов, герцогов и маркизов и решить, не найдется ли среди них какая-нибудь стоящая. Опуститься ниже я не могу. Сделай я это, и моя дорогая бабушка не сможет спокойно сойти в могилу. Так она говорит. Но ваше появление в этой зале совершенно сбило меня с толку. Полагаю, после ужина мне придется сделать над собой усилие и совершить то, ради чего я приехал. Мои родственники по материнской линии с нетерпением ждут от меня письма и ужасно расстроятся, если мне нечего будет сообщить им по матримониальной части. Но представьте только, какую я доставлю им радость, если напишу, что на балу у Хлои танцевал с графской дочерью.