Повелители сновидений - [10]

Шрифт
Интервал

— Смотри-ка, мэтр Пегильян идет… похоже, наш черед, — Бернар старался быть бесстрашным, но, судя по забегавшим глазам, порядком струхнул и был бы рад улепетнуть.

— Воистину так… — Гильем украдкой стиснул плечо друга, — не трусь, брат Бернар… — а сам с трудом подавил дрожь в коленях.

Они прошли между длинными столами вслед за Аймериком Пегильяном, прямо к возвышению, на котором, согласно традиции, восседали хозяева Омела с несколькими близкими друзьями.

— Вот они… — трубадур поклонился, — мои лучшие ученики.

И, обернувшись к жогларам, добавил: — Пойте.

Он не счел нужным уточнить, что и как именно петь его ученикам — вместе ли, по одному ли, кансону или сирвенту, а то и вовсе игривую пасторелу. Бернар и Гильем переглянулись. Жареные каштаны затрещали от переполнявшего их ужаса.

— Как быть, когда тебя Судьба испытывает неизвестностью и страхом? Как поступить — достойно или осмотрительно, что часто не одно и то ж… Быть может, отступить? Иль ринуться опасностям навстречу? Ответь мне, брат певец!

Как и положено жогларам, Гильем произнес razo — рассуждение, излагающее тему песни, призванное привлечь внимание публики. Треск жареных каштанов стал слышен даже сидящим на возвышении сеньорам — razo было как нельзя более уместно для двух новичков-жогларов, подобных брошенным в воду щенкам, но при всей репейной цепкости своей памяти Бернар Амьель не помнил, чтобы они с Гильемом разучивали тенсону на такую тему. Зато совсем недавно сочинили другую, над которой хохотала вся школа… А Гильем продолжал:

Что ж ты молчишь? Иль не по вкусу тебе вопрос мой?

Намек был понят, и Бернар подхватил razo:

— Опасности навстречу? Да ты ума лишился, брат! Нет, мне это не по нраву — в пасть запрыгнуть волку — на, мол, кушай! И без того невзгод не счесть, что бедного жоглара стерегут.

И, перебивая друг друга, жоглары запели о всех тягостях бродяжьей жизни, о том, что было не по вкусу друзьям-певцам.

…Булькает в немытом чане
Постный, жиденький супец —
Вот что истинно погано,
Ты согласен, брат певец?
Вещи есть куда как гаже —
Спать в таверне на полу,
Грязном, в липких пятнах сажи,
Позабывшем про метлу…

Почти позабыв о публике, которая, к слову сказать, с удовольствием слушала тенсону, жоглары с упоением пели о безбожно разбавленном вине, о старых шлюхах, заламывающих непомерную цену своим канувшим в Лету прелестям, о старых клячах, издыхающих в самом начале пути, о красотках, предпочитающих жаркие объятия молодого жоглара морщинистым ласкам богатого старика… Закончив, они поклонились — многие гости смеялись, тенсона явно понравилась. Поклонившись еще раз, друзья отступили и, повинуясь жесту учителя, вернулись на свое место у дверей. Через минуту Аймерик Пегильян подошел к ним. Вид у него был невеселый и серьезный. Друзья, еще не успевшие обсудить вполне удавшееся выступление, присмирели.

— Вы все испортили. — Пегильян махнул рукой. — Не знаю, можно ли это исправить.

— Почему? — искренне удивился Бернар. — Мы понравились… а вы, мэтр, тоже хороши — пойте! И все тут. А что петь, кому петь…

— Понравились… разве это важно? Нет… это ж надо так осрамиться…

И трубадур ушел, оставив жогларов в полном недоумении.

— И чем он недоволен? — пожал плечами Гильем.

— Не знаю… — протянул Бернар. — Брось, главное — нас не освистали… а может, кто так даже и запомнит.

— Запомнит? — и Гильема осенило. — Вон что… Пегильян прав. Осрамились мы с тобой… тьфу… Бросились, разбежались — веселить, смешить — лишь бы приняли. Нет бы взять их за глотку, спеть так, чтобы замолкли, жевать перестали или подавились — а мы…

— Угу. — Бернар тоже понял. — А мы заигрывать с ними, как девки дешевые. Потррроха Господни… вот ведь дурни!..

Друзья переглянулись. Что ж… сделанного не воротишь и песню обратно в рот не затолкаешь. Хотя, видит Бог, оба они с радостью проглотили бы ее.

Вопреки ожиданиям, Пегильян вновь подошел к жогларам. Но на сей раз он позвал только одного.

— Я пойду. — поднялся Гильем. — Я эту тенсону завел, мне и расхлебывать.

Он встал перед столом-возвышением, прижимая к груди лютню, и произнес razo, в котором говорилось о поистине колдовской силе любви, способной преобразить и самого любящего и весь мир. Гости, оживившиеся было, услышав Гильема, явно разочаровались; от него ждали веселья и развлечения, а вовсе не возвышенных завываний.

Собираясь с духом, чтобы пропеть вторую строфу, Гильем бросил быстрый взгляд на публику. Увы… лучше бы он этого не делал. Никому не было ни малейшего дела до его сердечных излияний и что с того, что эта песня была лучшей из написанных жогларом? Гости разговаривали, поглощали яства, разложенные на массивных серебряных блюдах, смеялись. Кто-то, пошатываясь, пробирался к выходу, кто-то громогласно взывал к слуге… Пир шел своим чередом. Жоглар видел бороды, усыпанные хлебными крошками — траншуары явно не удались замковому пекарю, вот влетит ему завтра от хлебодара… мелькнуло в голове у Гильема; лица, изрядно раскрасневшиеся от вина и запаха пряных курений, на которые не поскупились и жгли на жаровнях пригоршнями. Вот только не видел он глаз, глядящих осмысленно и доброжелательно. Ну хотя бы потому, что обладатель этих глаз сидел на возвышении, за хозяйским столом.


Еще от автора Лис Арден
Алмаз темной крови. Песни Драконов

«Клетки вообще не имеют привычки исчезать, их можно только сломать… Причем изнутри это сделать легче, — уверенно сказал Гарм».Что ожидает мир, если единственные оставшиеся из прежних богов — братья-близнецы, один из которых отказался от участия во всех делах этого мира, кроме увеселений, а второй одержим желанием выйти за его пределы, даже если это грозит гибелью всему живому? Что ожидает мир, если те, кого считали воплощенным достоинством и честью, убивают подло и хладнокровно? И что происходит там, где погибает Мастер — Истинный Дракон, строитель Врат-Между-Мирами? Вопросы, вопросы…


Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня

Три книги — «Танцующая судьба», «Песни Драконов», «Дудочки Судного Дня» — предлагают читателю стать свидетелем одной из великих игр, которыми творятся судьбы мира.Третья, заключительная книга трилогии, позволяет заглянуть в будущее Обитаемого Мира, покинутого богами-близнецами на волю одного из малозаметных прежде божков. Который, ни много ни мало, решает исполнить пророчество и сделаться единовластным хозяином мира. Войны, навсегда изменившие облик и Обитаемого Мира, и его населяющих его рас, уже в прошлом, но установившееся равновесие слишком зыбко.


Алмаз темной крови. Танцующая судьба

«Эльфийский лорд и плясунья… сюжет для пошлейшей, завиральной баллады, от которой тошно эльфам и стыдно людям».Странно уютный, замкнутый на себе самом мирок, похожий на осколок когда-то огромного, настоящего мира. Неправдоподобно маленькие государства, невеликие расстояния, да и богов — раз-два, и обчелся. Все положенные этому мирку войны откипели, населяющие его народы поделили земли и зажили спокойно и беспечально… как в заповеднике. Однако в Обитаемом Мире побратимом эльфа становится орк. То, что везде несет волю и перемены, оборачивается здесь медленным ядом.


Мастер теней

«Видите ли, люди грешны от рождения, тут уж ничего не попишешь, хотя именно первородный грех и определяет человеческую природу, так что особо жалеть о нем, наверное, и не стоит. Вдобавок к этому, в каждой душе запечатлены — или запечатаны, это уж как вам угодно, — семь смертных грехов, или — мне так больше нравится — семь грехов Смертных. В моей власти снять печать с одного из них»Такой вот неслабый персонаж. Ежели кого интересуют подробности его прежней жизни, рекомендую обратиться к «Хроникам» Жана Фруассара, источник достоверный и нелживый.