Повелители Небес - [22]

Раньше мне случалось видеть галеры только на расстоянии, с берега или из лодки моего отца. Они скользили по волнам легко и уверенно. Я впервые оказался рядом со столь большим судном и с присущим моему возрасту жадным любопытством принялся разглядывать его очертания. Рекин обратила мое внимание на острый нос галеры и сказала, что она называется «Морской Конь».

Я уже готов был прыгнуть на палубу, но мои друзья удержали меня, давая понять, что еще не время. Измененные, выстроившись вереницей, разгружали корзины, кипы и мешки, передавая их из рук в руки с такой же легкостью, как дети перекидывают друг другу мячик. За работавшими наблюдал человек, в котором я сразу определил хозяина. Я спросил у Рекин, как его зовут, и она ответила мне, что его имя Керим, Я готов был стоять до тех пор, пока не кончится разгрузка и погрузка товаров, но Андирт заявил, что умирает от жажды, и мы направились в пропахшую пивом и рыбой таверну. Собравшихся в зале людей нетрудно было определить как моряков и прочий портовый народец. Одну сторону занимала группа Измененных. Мы сели за стол недалеко от выхода, и Андирт заказал всем пиво и рыбу. Через открытую дверь мне было видно галеру, так что я мог есть и пить, одновременно наслаждаясь ее видом.

Я было сорвался со своего места, увидев, что цепочка Измененных распалась и грузчики нестройной толпой направились к таверне. Рекин положила руку мне на плечо:

— Не все дела еще закончены, и капитан, наверное, тоже голоден. Он не уйдет без тебя.

Я сел. Прошла целая вечность, прежде чем Керим вернулся, хотя солнце едва успело перевалить зенит, а прилив еще только начинался. Одним махом допив свой эль, я схватил узел с вещами, увидев на причале капитана, который достал из своей рубахи рожок и дунул в него, созывая команду. Измененные послушно направились к галере. Я видел, как Андирт шепнул что-то Рекин, но внимание мое было поглощено «Морским Конем» и его капитаном. Опережая своих спутников, я вышел из таверны, едва удерживаясь от искушения побежать.

Команда взошла на борт, и Керим повернулся к нам, поднимая руку в знак приветствия. На фоне своих великанов-матросов он выглядел маленьким, но среди Истинных мог считаться человеком среднего роста. Он был еще не стар, моложе моего отца, как я подумал. Волосы его и борода выгорели и побелели от соли.

— Приветствую вас, — произнес он на удивление низким голосом. — Это мой пассажир?

Прищуренными от привычки вглядываться в залитые солнцем морские просторы глазами он бесстрастно разглядывал мою персону. Я почувствовал, что он как бы оценивает меня и ждет чего-то.

— Да, — сказал я, — меня зовут Давиот.

Керим безразлично кивнул и сказал:

— Тогда поднимайся на борт, парень. Я не собираюсь пропускать прилив.

Его манера выражаться мне не понравилась, но здесь он был хозяином. Я обернулся к моим спутникам, внезапно чувствуя острое нежелание расставаться с ними. Рекин улыбнулась и взяла мою руку:

— Прощай, Давиот. Бог да будет с тобой, и пусть пути твои однажды приведут тебя сюда.

Меня немного ошарашила резкость такого напутствия, но в глазах жрицы я видел лишь нежность и понимал, что она всего лишь хочет сократить грустные минуты прощания. Я сказал:

— Прощайте же и вы, Рекин и Андирт. Вам обоим я останусь благодарен навек.

Сотник осклабился и сжал рукой мое запястье, как принято среди воинов.

— Может, Дюрбрехт сумеет заслужить твое благорасположение, — сказал он.

Я кивнул, стараясь подыскать какие-нибудь подходящие к случаю слова, но, так и не найдя их, молча повернулся и последовал за капитаном по трапу на палубу галеры.

Керим указал мне в сторону кормы, где я увидел небольшую надстройку, возвышавшуюся над рулем. Двое Измененных отдали швартовые канаты и ловко вскочили на борт. В следующую секунду трап был убран. Гребцов было по шестеро с каждой стороны, еще два матроса стояли у мачты. Гребцы оттолкнулись веслами от причала, Керим отдал приказ, и нос «Морского Коня» развернулся в направлении открытого океана.

Я посмотрел назад и поднял руку в последнем прощальном приветствии. Рекин и Андирт махнули в ответ и ушли.

— А тебе не впервой выходить в море, — отметил Керим, посмотрев, как я держусь на палубе.

— Я родился в Вайтфише, — ответил я.

Он кивнул, одной рукой небрежно опираясь на румпель, управляя судном с такой же привычной легкостью, как Андирт лошадью. Заговорил он снова не раньше, чем мы, оставив позади порт, спустились к устью реки. Там он крикнул гребцам, чтобы сушили весла, и велел поднять парус. Бледно-голубой парусиновый треугольник, раздуваемый ветром, понес нас в море.

— Спать будешь на палубе, — сказал мне капитан. — Каюта здесь всего одна, и она — моя. Если Богу будет угодно, мы достигнем Дюрбрехта до зари дня Эннаса.

Как я уже говорил, мое знакомство с географией Дарбека было весьма поверхностным, но меня все-таки насторожила такая уверенность, и я сказал:

— Что-то уж очень быстро. А вы уверены, что ветра будут благоприятствовать нам?

— Уверен, что ветер не переменится, — ответил он, — ну, а если нет… — Он махнул головой, подбородком указывая на замерших в ожидании гребцов. — Тогда этим дармоедам придется попотеть на веслах, так что нечего об этом беспокоиться.