Повелитель Вселенной - [36]

Орбэй-хатун подняла голову.

— Твое присутствие не требуется, Оэлун-уджин, — сказала старуха. — Жертва была принесена на рассвете, как и определили шаманы. Тэнгри и Этуген услышали наши молитвы. Кости сожжены, и предки получили угощение.

Обогнув женщин, Оэлун оказалась возле Орбэй. Блюда были уже почти пусты, остатки мяса на ближайшем сочились кровью — они начали исполнение обряда, даже не приготовив пищу до конца.

— Я вас понимаю, — пробормотала Оэлун. — Муж мой умер, а сыновья — еще мальчики, поэтому вы не даете мне занять мое место. Вы думаете, что вы можете поделить мясо, не оставив мне моей доли.

Она села, оттолкнула локтем жену Таргутая и схватила кусок мяса.

Глаза Сохатай превратились в щелочки, Орбэй подалась вперед.

— Оэлун-уджин не ждет, когда ей предложат нашу еду, — сказала Орбэй. — Она берет ее без разрешения. У нее такая привычка — приходить незваной и брать, что ей заблагорассудится.

— Я беру свое, — с вызовом откликнулась Оэлун.

— Здесь ничего твоего нет. Мы принесли жертву и пригласили, кого хотели. Ты думаешь, если наш муж хан Амбахай мертв, то ты можешь оскорблять вдов и хватать, что хочешь.

Оэлун жевала мясо и силилась его проглотить. Она еще не настолько пришла в себя, чтобы поглядеть на Других женщин, но она знала, что увидит — равнодушие, страх перед ханшами, неприязнь к молодой вдове, которая стремится руководить их родами. Обе старухи, наверно, прожужжали им уши, что она лишь принесет несчастье, если они поддержат ее.

— Я взяла свою долю жертвенного мяса, что бы вы ни говорили, — медленно произнесла Оэлун. — И я говорю — следующее жертвоприношение буду совершать я. А вы, почтенные хатун, получите лишь остатки, которые я вам выделю.

— Молчать! — крикнула Орбэй, потрясая кулачком. — Есугэй Храбрец мертв!

У Оэлун перехватало дыхание, она была потрясена, услышав его имя, произнесенное вслух сразу после смерти.

— Разве он разбил врагов при своей жизни? — продолжала Орбэй. — Почему его вдова полагает, что она может руководить, оставшись с мальчиком, которому еще далеко до мужчины? — Ханша откинулась на подушку. — Мужчины клялись подчиняться Есугэю, но его нет. Ты потеряла свое положение, Оэлун. Духи покинули тебя. Ты всего лишь вдова, которая претендует на то, что не принадлежит ей.

— А ты всего лишь старуха, которая скоро сойдет в могилу, — с улыбкой ответила Оэлун. — Ты никогда не думала о своем народе, ты думала только о своей потере и о том, что ты можешь получить через своих внуков. Мой муж мог бы стать ханом, если бы не ты и не твои ядовитые слова. Мой сын будет ханом, а тебя зароют в землю.

— Ответь ей! — прошептала Сохатай другой ханше. Орбэй оглядела женщин и повернулась к Оэлун.

— Теперь я скажу. Я призвала шаманов, и они назначили время этого жертвоприношения. Но я спросила их и другое. Они обожгли лопатку, прочли по трещинам, и Бугу дал ответ. Духи отвернулись от тебя — вот что сказали шаманам кости. Дужи вели Есугэя к смерти, и ты приведешь нас туда, где он теперь обитает.

Оэлун трясло от злости. Шаман ее предал. Бугу видел, сколь шатко ее положение и как мало он выиграет, поддерживая ее.

Орбэй показала зубы.

— Ты должна уступить место более смиренной женщине, пока ты еще можешь это сделать, — продолжала старуха. — Теперь у тебя ничего не будет. — Она махнула рукой с длинными ногтями. — Уберите эту женщину с моих глаз.

Чьи-то руки схватили Оэлун и поставили на ноги. Женщины окружили ее, пинали, хватались за головной убор. Она отвечала, прокладывая путь к выходу. Ее вытолкнули, она упала и вцепилась в траву.

Кто-то угодил ей в бок ногой. Она стиснула зубы и встала на колени. Из входного отверстия наблюдали, как она поднялась и побрела к своему коню.

22

Оэлун не показывалась из юрты. Тэмуджин и Хасар загнали овец за ограду, потом вошли в юрту. Топлива хватало как раз на то, чтобы поддерживать огонь, но Оэлун не разрешила Хокахчин выйти и собрать кизяки.

Когда все улеглись спать, она уснуть не могла. Она не могла подавить ярость и страх, лицо пылало, а руки были как лед. Кто теперь заступится за нее? Мужчины узнают о жертвоприношении, о том, что ее выбросили, о гадании на костях.

Оэлун задремала было, но ее разбудил шум голосов. В дымовом отверстии небо еще было темное. Она прислушалась к шуму, к лаю собак, к топоту бегущих ног.

Она быстро встала и натянула одежду. Тэмуджин выскользнул из-под одеяла и побежал к выходу, следом — Хасар. Хачун сел на постели.

Голоса снаружи становились все громче. Таргутай с еще одним человеком ворвались в юрту, оттолкнули Оэлун, пошли к ее постели и подняли на ноги Хокахчин.

— Оставьте меня в покое! — закричала старуха. Человек, пришедший с Таргутаем, поволок ее к выходу.

Оэлун заступила им дорогу.

— Что вам надо от этой женщины?

— Мы сворачиваем стан, — ответил человек, — и оставляем вас. Тебе придется распрощаться с ней.

Хокахчин попыталась вырваться.

— Я не покину уджин!

— Тогда умрешь здесь же.

— Нет! — сказала Оэлун, перехватив руку человека. — Ты должна пойти, — обратилась она к старухе. — Теперь позаботься о себе, экэ, и старайся выжить, пока мы не встретимся снова.

Хокахчин закрыла лицо руками. Человек вытолкал ее.