Повелитель Вселенной - [232]

— Вы все с этим согласны? — спросил хан.

— Тулуй Черби говорит от моего имени, — сказал Тулуй. — Ты меня знаешь, отец… Я никогда не уклоняюсь от сражения без веской причины.

— Перед тем как прийти к тебе в юрту, я говорил со своим сыном Гуюком, — сказал Угэдэй. — Он говорит, что тангутам не устоять против нашей мощи, двинемся ли мы на них сейчас или позже.

Тэмуджин посмотрел в сторону выхода, но толпившиеся там молчали.

— А теперь слушайте, что скажет ваш хан. Правитель Си Ся вскоре узнает, что мы идем на него. Если мы отступим сейчас, он скажет, что мы сделали это из страха. Я поклялся, что тангуты будут наказаны. Они не прислали ко мне солдат, когда я просил их, и с тех пор они у меня, как заноза. Должен ли я откладывать свое мщение?

Субэдэй наклонился к нему.

— Лэ Дэ-ван не был государем Си Ся, когда мы вели войну на западе. Он действительно оскорбил тебя, отказавшись прислать заложника, которого ты требовал, но войска не послал его отец. Этот государь может уклониться от войны, если предоставить ему такую возможность, а у тебя будет время восстановить силы. — Генерал улыбнулся. — У нас, возможно, найдется позже предлог начать боевые действия против Лэ Дэ-вана.

— Превосходно. — Тэмуджин нахмурился. — Даю ему последнюю возможность. Субэдэй, подбери самого надежного сотника из своих тангутов и скажи такое послание государю. — Он помолчал. — «Ты клялся быть моей правой рукой, однако армию не послал, когда я ходил походом на запад. Тогда я тебе не отомстил, но теперь я требую, чтобы ты покорился. Сдавайся и пришли ко мне заложника из своих сыновей вместе с данью, которая мне положена, иначе один Бог знает, что случится с тобой».

Субэдэй кивнул:

— Будет исполнено, Тэмуджин.

Через несколько дней после отъезда посланника армия двинулась на юг вдоль Онгина. Несмотря на свои травмы, хан отказался сесть в кибитку и ехал верхом. Солдаты облегченно вздохнули, увидев, что он не так слаб, как они думали. Женщины перестали шептаться о дурных предзнаменованиях. Только Есуй слышала его стоны по ночам и лихорадочный бред в полусне.

Ханский посланник вернулся через три дня после того, как они снова установили свои юрты. Хотя Тэмуджин отдыхал, он настоял на том, чтобы Есуй усадила его, дабы должным образом приветствовать посланника. Борчу и Субэдэй пришли вместе с гонцом в ханскую юрту. Лица у них были угрюмые, и последняя надежда Есуй улетучилась.

— Докладывай, — приказал Тэмуджин.

— Я доставил твое послание, мой хан, — сказал тангут. — Государь колебался. Я слышал, как он бормотал, что это его отец Ли Цзун-сян несет ответственность за оскорбление, но в конце концов его министр Аша-Гамбу дал ответ.

— И что же он сказал? — спросил хан.

Посланник вздохнул.

— Он сказал так. Если некто по имени Чингисхан хочет воевать, скажи ему, пусть приходит померяться силой. Если нужны сокровища, скажи ему, что он может попытаться добыть их в могучих городах Линчжоу и Чжунсине, — Тангут перевел дух. — Кажется, мне повезло, что я вернулся с головой на плечах.

Лицо Тэмуджина было бледным.

— После такого оскорбления нам отступать нельзя. Я пойду на Си Ся, хотя бы это стоило мне жизни! Даю клятву Коко Монкэ Тэнгри!

— Ни один человек не отступится от такой клятвы, — сказал Субэдэй и дрожащей рукой поднес ко рту кубок с кумысом.

— Они укрепили свою оборону, — проговорил Тэмуджин, — но их силы разбросаны по большим и малым городам. Мы нанесем удар по Эдзине, как и намеревались. После взятия города пойдем долиной реки на юг. — Он с трудом вздохнул. — Мы должны действовать решительно и быстро. Завтра выступаем.

Мужчины допили кумыс и встали.

— Твои люди будут готовы, — сказал Субэдэй.

Когда они ушли, Ёсуй придвинулась к мужу.

— Я могу понадобиться тебе, — сказала она. — Я не могу придумать более безопасного места, чем быть с тобой, пока ты командуешь войсками. — Она ласково коснулась его лица. — Жаль, что ты не повернул обратно и не позволил другим продолжать поход без тебя, но я понимаю также, что твои люди будут сражаться более упорно, если ты останешься с ними. Пусть они видят, как тебе больно… Пусть знают, что и в страданиях ты не теряешь мужества. Они сделают все, чтобы не подвергать опасности жизнь хана. Я тоже. Что бы с нами было без тебя?

Он хрипло вздохнул.

— Смотри, Есуй… Как бы я не поверил, что ты влюбилась в меня.

Она сказала:

— Я клянусь, что буду твоей тенью, пока ты не вернешься на родину, что я буду рядом, если с тобой приключится беда.

— Я разрешаю тебе сдержать свою клятву. — Он изогнул бровь. — Видимо, и мысль о песнях, в которых будут славить храбрость и верность Есуй-хатун, нравится тебе.

Она сдержит свое обещание. Ему не следует знать, что Бортэ, которая боялась, что не увидит его никогда, заставила ее дать клятву.

121

Монголы пересекли пустыню, двигаясь на юг в направлении реки Эдзин-гол, и даже духи пустыни, казалось, трепетали перед ханом. От внезапных бурь небеса становились, красными, а солнце скрывалось, заставляя людей льнуть к животным и прижиматься к повозкам. Ветры, нескончаемо дувшие на голой равнине, утихли немного, когда армия одолела ее. В пустыне слышался чей-то шепот; духи, которые могли сбить неуверенных Путников с пути, на сей раз, казалось, звали их в правильном направлении. Смерчи песчаных духов вращались в отдалении, не касаясь поезда. Холодными ночами небо было как черный шелк, звезды горели яркими фонариками на чистом небе, тишина была такая, что даже шепот в отдалении был слышен.