Повелитель воронов - [94]

Шилхара, повелитель Нейта

Послание было сухим, песчинки всё ещё оставались на бумаге. Он стряхнул их и свернул пергамент в тугой свиток. Гарн сделал жест, когда перешагнул через лужи вина и супа в направлении к двери.

— Я вполне здоров, хотя теперь сомневаюсь, что смогу оставить потомство.

Он слегка улыбнулся, увидев, как покраснела Мартиса.

Как и Гарн, она смотрела на него с нескрываемым волнением.

— Скверна…

— Подождёт своего часа. Вряд ли ты узришь его снова.

Он проследит, чтобы она вернулась в Ашер до того, как Скверна нанесёт ему новый визит.

Шилхара замер в дверях.

— Я буду в своих покоях. Когда закончите с Гарном, кто-нибудь принесёт мне чашу огня.

Мартиса сжала полотенце, испачканное вином.

— Тебе нормально оставаться сейчас одному?

Шилхара фыркнул.

— Я не ребёнок, Мартиса, и уже много лет не нуждаюсь в матери.

Он оставил их в кабинете и захромал в свою комнату. Уединившись в покоях, Шилхара застонал и снова обхватил руками пах.

— Крылья Берсена, женщина. Не думал, что умру евнухом.

На мгновение он пожалел, что отказался от предложения исцелить его её даром, и остановился на простом заклинании, которое притупило боль между ног. Рубашка была испорчена, окровавлена на груди и местами порвана ногтями Мартисы. Шилхара снял её и бросил на кровать. Израненные руки всё ещё дрожали как свидетельство жестокого контроля бога над ним. Шилхара зарычал и вышел на балкон. На фоне голубого неба звезда Скверны сияла теперь ярко-белым.

— Доволен собой, Скверна?

Бог на этот раз промолчал, но звезда торжествующе запульсировала. Шилхара нахмурился. Скверна становился сильнее с каждым днём. Несмотря на всю свою мощь и мастерство, маг не думал, что сможет долго сопротивляться. Если не сдастся богу добровольно, Скверна в конце концов возьмёт его измором. Однако если он позволит богу овладеть собой, то сможет сохранить некоторый контроль над телом и Скверной на короткое время — достаточно долгое, чтобы закончить ритуал, который заманит бога в ловушку, убив его и Шилхару в придачу.

Камбрия наконец-то узрит его смерть, но не при тех обстоятельствах, как ему хотелось бы. Вместо преступника, казнённого за предательство или ересь, Шилхара примет смерть героя-мученика.

Его не волновали ни героизм, ни мученичество, ни срыв планов Камбрии. Он хотел жить, собирать урожай апельсинов, быть хозяином в Нейте без угрозы Конклава за порогом, наслаждаться близостью Мартисы до самой своей смерти от старости, вместо того чтобы внезапно его поразило проклятое благородство.

Но ничему из этого не суждено сбыться, если он будет стоять и смотреть, как Скверна наливается силой, пока не поглотит его и мир, который лжебог стремится завоевать. Несмотря на то, что могли бы подумать другие, или как бы его описала история, Шилхара был своекорыстным человеком. Скверна ничем не отличался от лича Ивехвенна, и Шилхара предпочитал умереть с нетронутой душой, а не существовать в оболочке, потерявшей свою человечность.

«Ты можешь остаться в живых, — прошептал лукавый внутренний голос. — Ты каждую ночь сношаешься с бидэ цзиана. Используй её по назначению».

Неделями ранее он мог бы пойти на такое, не задумываясь, когда Мартиса была всего лишь инструментом Конклава, стремившимся предать его. Всё изменилось.

— Я жалок, — пробормотал он. — Я осуждаю себя и рискую целым миром ради женщины.

Он вернулся в свою комнату. Письмо к корифею лежало на кровати, наполовину развёрнутое, рядом с испачканной рубашкой. Шилхара перечитал короткое послание, прежде чем свернуть его и превратить в сферу света размером не больше напёрстка. Вернувшись на балкон, он вызвал ворона с одного из деревьев и поместил шар под крыло заколдованной птицы. Блестящие чёрные перья легли на место, когда он погладил ворона по спине.

— Конклав, — приказал Повелитель воронов. — Корифей.

Птица каркнула, прежде чем взлететь, направляясь к побережью и крепости Конклава.

Он ожидал, что через несколько дней священники будут у его порога. Возможно, корифей не потрудится ответить, а просто объявится со своей свитой, чтобы обсудить планы.

За спиной раздался тихий стук в дверь.

— Шилхара? — донёсся до балкона голос Мартисы.

— Пока что. Я на балконе.

Она приблизилась лёгким шагом. Взъерошенная и раскрасневшаяся после того, как помогла Гарну внизу, она улыбнулась и протянула ему кубок.

— Как?..

— Яйца? Больно, но, по крайней мере, я больше не задыхаюсь. Как твоё горло?

Она коснулась шеи.

— Хорошо. Гарн заставил меня выпить немного огня, и это помогло.

Шилхара наклонил кубок и осушил половину содержимого. Напиток обжёг внутренности, оставив после себя приятную эйфорию. Шилхара тяжело задышал и протёр слезящиеся глаза.

— Ничто так не убивает и не причиняет боль, как драконья моча. — Он поставил кубок на перила. — А ты знаешь, что солдаты используют огонь Пелеты, чтобы уберечь боевые раны от яда?

Он подозвал её ближе и притянул к себе. Спина Мартисы была тёплой, и от неё пахло оранжевыми цветами. Он уткнулся носом ей в шею.

— Теперь тебе есть что рассказать епископу.

Мартиса напряглась.

— Ты, конечно, знала, что я догадался о цели твоего приезда сюда в тот же день, как ты прибыла?