Повелитель воронов - [22]

Слуга кивнул и начал убирать остатки завтрака со стола. Гарн махнул рукой в сторону Мартисы и нахмурился ещё сильнее. Шилхара вздохнул и посмотрел на неё.

— Гарн считает тебя хрупким созданием, заслуживающим деликатного обращения.

Он слабо улыбнулся, когда она подняла ладони, демонстрируя множество мозолей, волдырей и пару шрамов.

— Это не нежные женские ручки. Я не нуждаюсь в особом обращении. — Она оглянулась и подмигнула Гарну. — Хотя я ценю заботу Гарна.

Шилхара уставился на слугу. Великан пожал плечами, нисколько не смущаясь очевидной дружбы с марионеткой Конклава. Лицо Мартисы выражало те же чувства, что и лицо великана, в её глазах на мгновение мелькнуло неповиновение, будто призывала Шилхару попробовать запретить им общаться.

Он обошёл её и направился к двери, ведущей во двор.

— Никто в Нейте не заслуживает особого обращения, но мне нужно, чтобы ты работала в полную силу. Сегодня ты явно не в состоянии это сделать. — Он махнул ей следовать за ним. — Идём. У меня есть средство облегчить боль.

Страх и любопытство играли на лице Мартисы, но она последовала за ним, держась на расстоянии, когда они пересекали двор и пробрались сквозь ряды розовых кустов Гарна, прежде чем оказались перед небольшим флигелем, пристроенным к южной стене поместья.

Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте кладовой. Шилхара нашёл свечи в коробке у двери и зажёг четыре штуки. По приказу Шилхары Мартиса вставила две свечи в канделябры, которые занимали место на длинном столе в центре комнаты. Сам Шилхара закрепил свои две свечи в оставшиеся выемки и подождал, пока Мартиса осмотрится.

Пропитанная запахами цветов апельсина и оливкового масла кладовая служила его настоящим источником денег. Каждый сезон они с Гарном ломали спины, продавая тележку апельсинов на оживлённой рыночной площади Восточного Прайма. Этого хватало, чтобы прокормить их обоих. Но наибольшую прибыль приносило масло нероли и дистиллированный петигрен[1]. Предметы роскоши в небольшом количестве, востребованные богатыми аристократами, за них заламывали высокую цену на рынке.

Загипнотизированная рядами баночек и графинов, заполнивших всё пространство на столах и полках, выстроенных вдоль стен, его ученица свободно расхаживала по комнате, время от времени касаясь пустого дистилляционного чана или декоративного флакона духов, созданного привлечь женское внимание. Стол занимал канделябр с подсвечниками, миски, ситечки, ступки и пестики. Высушенные травы свисали с низких балок опустошёнными петлями, а под ногами хрустела россыпь оранжевых цветов.

— Вы создаёте духи. — Её словах окрасились тоской.

— Среди прочего. Мы собираем цветы с определённого количества деревьев в конце весны, вместе с листьями и молодыми веточками. Масла и петигрены идут по более высокой цене, чем сиропы и эликсиры, но последние хорошо продаются. Осенью мы снова соберём урожай. Он уже не такой хороший и качественный, но люди всё равно покупают.

— Мадам Дела-фе всегда пользовалась ароматом цветов апельсина. Мне не нравилась эта женщина, но запах я любила.

Шилхара поднял руку, когда Матиса напряглась и приоткрыла губы, чтобы принести набившие оскомину извинения.

— Ты скрасила моё утро этими знаниями, Мартиса, но твои извинения утомительны.

Он не стал распространяться об удовольствии, которое получил, узнав, что сумасшедшая жена Камбрии покупает его духи.

В углу стоял большой потрёпанный шкаф. Дверцы убрали, обнажив полки, заставленные маленькими баночками и глиняными горшочками. Он взял одну и поставил на стол рядом с Мартисой.

— Раздевайся, — приказал он.

Он нахмурился, когда её глаза заполонил дикий ужас. Он заслужил дурную славу, сотворив много такого, что сделало его изгоем среди соседей, знакомых и могущественных священников, которые стремились его контролировать. Но он никогда не насиловал женщин и не собирался начинать.

Её чудесный голос оборвался в мышиный писк, когда она взмолилась о пощаде, вжавшись спиной в стол.

— Пожалуйста, — прошептала она, подняв руку, чтобы отогнать его. — Умоляю!..

— Мартиса. — Он постарался, чтобы его голос звучал спокойно, и указал на баночку, которую взял с полки. — Это мазь, чтобы облегчить боли в спине. — Он ждал, не двигаясь, пока его слова просочатся в её охваченный паникой разум. — Ты же не думаешь, что если бы я хотел тебя принудить, то уже не сделал бы этого? Даже Гарн, несмотря на твою дружбу с ним, не остановил бы меня. Он бы не смог.

Она уставилась на него всё ещё огромными от страха глазами, но её дыхание замедлялось с каждым его словом. Шилхара заметил, что, пока она сжималась в комочек перед ним, её свободная рука за спиной шарила по столу в поисках оружия. Он одобрительно склонил голову. Может, она и напугана, но не сломлена. Она будет сопротивляться, несмотря на подавляющее превосходство.

— Примешь ты мою помощь или нет, для меня это мало что значит. Можешь продолжать собирать апельсины в благородных муках, насколько тебя хватит. Решай сама. День проходит впустую.

Несколько напряжённых мгновений протекло в молчании. Мартиса глубоко вздохнула и расслабилась. Напряжение медленно покинуло мышцы.