Повелитель теней - [164]

На лице Джона Гранта появилось вопросительное выражение, и сэр Роберт подскочил к нему, как кот, пытающийся схватить мышь.

– Ты что, не знаешь? – заорал он. – Те французы искренне верили, что наша дорогая Джинни Черная является орудием Господа Всемогущего!

Сэр Роберт прикрыл себе рот ладонью, вдруг осознав, что он кричит.

– Джинни Черная разговаривает с самим Богом! Неужели тебе неизвестно об этом? – спросил он.

Джон Грант молчал.

– Ну что же, парень, тогда знай: я не нуждаюсь в том, чтобы Бог или кто-нибудь еще указывал мне, что следует делать. И мне уж точно не нужно, чтобы он показывал мне путь к земле обетованной.

Он замолчал и плюнул на пол шатра, словно бы очищая свой рот от чего-то гнилого.

– Я знал, чем могла стать для меня твоя мать, – сказал он. – Она могла стать сундуками, наполненными золотыми монетами, и красивыми поместьями в Англии. Она была моим пропуском, при помощи которого я мог пройти через двери, ведущие к самому королю Генриху.

– А ты уверен в том, что не слышишь никаких голосов? – спросил Джон Грант.

Сэр Роберт холодно посмотрел на него. Он, сэр Роберт, уже состарился, его зубы истерлись и стали похожи на пеньки, а волосы повыпадали. Его суставы побаливали, а вместе с ними побаливало и его сердце. Он вспомнил о том, кем и чем эта женщина могла стать для него двадцать с лишним лет назад, когда он был все еще молодым и когда его член будил его по ночам не только для того, чтобы пойти помочиться. Одно дело было жить, даже не мечтая ни о чем, и совсем другое – видеть, как твои мечты уже почти становятся явью, а затем вдруг куда-то исчезают, как малознакомый человек неожиданно исчезает в толпе.

– И что теперь? – спросил Джон Грант.

Сэр Роберт, выведенный из задумчивости прозвучавшим вопросом, увидел, что он снова смотрит в лицо юноши.

– Когда-то давно мне был нужен твой отец, – сказал он. – Я хотел надеть на него поводок и заставить привести меня к ней.

Джон Грант закрыл глаза, переключая свое внимание на восприятие движущейся под ним планеты.

– А теперь у меня есть ты. Наконец-таки – наконец-таки! – у меня есть ты.

– Я не выведу тебя даже из этого шатра и уж тем более не приведу куда-нибудь еще, – спокойно произнес Джон Грант.

Его глаза все еще были закрыты, и он был сосредоточен на своих ощущениях от вращения планеты.

– Ты не понял, что я собираюсь сделать, – сказал сэр Роберт. – Ты будешь моим подарком этому султану турок. Я пообещал тебя ему, а он взамен тоже мне кое-что пообещал.

– Ты веришь ему? – спросил Джон Грант.

– Аллах велик, – сказал сэр Роберт Джардин.

61

Притаившись за откидной матерчатой дверью шатра, Ленья сидела на корточках и прислушивалась к доносящимся изнутри голосам. Она была облачена в просторные черные одежды, снятые с тела одного из убитых защитников города. Большой капюшон почти полностью скрывал ее лицо.

Услышав о том, что произошло с Джоном Грантом, она без особого труда – и уже не в первый раз – выбралась из осажденного города. Из Константинополя текли струйками беглецы, те из его жителей, у которых хватило смелости и силы воли попытаться перебраться в какое-нибудь безопасное место. Стражники внимательно присматривались к тем, кто пытался пробраться в город, но они зачастую не удостаивали даже и взглядом тех, кто тихонько пытался из него удрать, считая их трусливыми крысами (кем они, в общем-то, и были).

Ленья, с усмешкой слушая сэра Роберта Джардина, задалась вопросом, ухудшил ли ее «подарок» запах из его рта или же, наоборот, даже улучшил…

– Допустим, я поверил в то, что тебе неизвестно, где сейчас находится Джинни Черная, – сказал сэр Роберт. – Тогда, может, расскажешь мне о своем отце? Что стало с Патриком?

– Умер, – коротко ответил Джон Грант.

– В самом деле?

– И ты говоришь, что эта охотничья собака – самая лучшая из всех? – усмехнувшись, сказал Джон Грант. – Думаю, ты мог бы найти себе кого-нибудь получше.

– Умер где? – спросил сэр Роберт, не обращая внимания на иронию, прозвучавшую в словах юноши. – И как?

– Ты причинял ей боль?

– Кому?

– Джинни Черной, – сказал Джон Грант. – Ты причинял ей боль?

Ленья почувствовала, как ее сердце сжалось.

– Тебе следовало бы спросить у нее, было ли ей больно, – ответил сэр Роберт.

Джон Грант, жаждая узнать правду, внимательно смотрел на своего собеседника, когда тот произносил эти слова.

– Иногда… иногда я вспоминаю вкус ее кожи, – задумчиво произнес сэр Роберт и тут же замолчал, словно бы смутившись от своих собственных воспоминаний.

Полузабытые образы, долго не приходившие на ум, чаще всего так или иначе трансформируются, и сейчас, вспоминая то время, которое он провел наедине с этой женщиной, сэр Роберт с удивлением обнаружил, что в первую очередь он представил себе ее глаза.

– Голубые… – сказал он. Злонамеренность ненадолго исчезла из его сознания, уступив место воспоминаниям, и он снова направил свой мысленный взор на то, что у него когда-то имелось, – так вор смотрит на свою бывшую добычу. – У нее были голубые глаза…

Ленья так сильно напряглась, подслушивая разговор, доносившийся до нее из шатра, что не заметила приближающейся к ней фигуры, пока чьи-то пальцы не взяли ее легонько за локоть.