Повелитель Островов - [15]

Пламя мерцало голубым светом и издавало кисловатый медный запах, отличающийся от обычного смолистого духа горящей сосны. Гаррик догадывался, что именно действия Теноктрис вызывают у него странное состояние раздвоенности, но, по правде говоря, это мало волновало его.

Его вообще мало что волновало в настоящий момент. Посему факт, что спасенная им женщина оказалась колдуньей, юноша воспринял как должное.

Наконец пламя в жаровне погасло, но дым продолжал кольцами вращаться вокруг Гаррика. Во всяком случае, так ему казалось. Возможно, то была такая же иллюзия, как слова, прочитанные им в воздухе… Ноннус поднялся с пола возле каменного очага, где он стоял, коленопреклоненный, и присоединился к Теноктрис. Теперь они вместе стояли у постели Гаррика.

— С ним все будет в порядке? — спросила Илна, стоявшая в дверях.

Гаррик уловил запах пахучей подливки, готовящейся на кухне. Аромат казался приятным, но абсолютно не будил аппетита. Похоже, чувство голода было столь же чуждо ему, как и трупу.

— Его жизненные соки очень быстро возвращаются в равновесие, — ответила Теноктрис. — Он сильный юноша. К тому же раны обработаны очень профессионально.

Она кивнула в сторону Ноннуса; ее седые волосы облепляли голову на манер скуфейки.

— Думаю, все пройдет, останется лишь несколько шрамов.

— Если будет на то воля Госпожи, — согласился (или предупредил) Ноннус.

— Вы молились, — произнесла Теноктрис. Голос ее звучал так, будто слоги в словах заржавели и вылетали с трудом. Гаррик затруднялся определить ее акцент, даже сейчас, когда его ум, похоже, пришел в целостность и воспринимал вселенную в ее единстве. — Еще когда занимались мною…

Ноннус пожал плечами.

— Я надеюсь, что великие боги существуют, — сказал он. — Уверен, то же самое можно сказать в отношении малых духов каждого места. Я молюсь, потому что надеюсь на помощь богов и потому что мне нужна вера.

— Я, пожалуй, пойду, — неуклюже поднялся Кашел. При взгляде на него почему-то вспоминалась артель работников, которая тянет тяжелый плуг через заболоченное поле. — Нужно принести вещи с пастбища: книжку Гаррика, его сумку… ну и все остальное. Бейпин собрал отару или, во всяком случае, пообещал собрать.

Он шагнул к постели и, опустившись на колени, сжал правую руку друга в своей.

— Мы сегодня поедим здесь, Кашел, — окликнула его Илна из кухни.

— Если б я мог есть! — проворчал ее брат. Он поднялся и ушел.

— Я могу видеть только планы силы, — произнесла Теноктрис, обращаясь к отшельнику примерно так, как мастер говорил бы с ремесленником другой специальности. — Все остальное, о чем толкуют: боги и судьба, добро и зло — все это мне ни разу не довелось видеть.

— О, я-то видел зло, — тихо откликнулся Ноннус с улыбкой, бледной, как зимнее небо. — Я сам был злом, госпожа моя.

Два независимых мира медленно покачивались перед глазами Гаррика, оба очень явственные. В одном находилась его семья и многочисленные друзья. В другом — водоворот под углубляющимся корнем скалы. Его течение было столь же медленным, как движение звезд на небе. И он крепко держал Гаррика и чудовищ, застрявших в его тенетах.

А на сухом дне моря стояла фигура в капюшоне и бросала в душу Гаррика сноп фиолетового огня.

8

— Ты присматривала за братом ночью, — говорила Илна, переворачивая камешек носком туфли. Крошечный черный краб выскочил из-под него и бросился со всех ног разыскивать себе новое убежище среди обкатанных волнами камней, выброшенных на берег подобно Теноктрис. — Как он, на твой взгляд?

Девушки отправились на берег, сказав всем, что идут порыскать в поисках чего-нибудь ценного после шторма. Случалось, что волны выбрасывали сундучок с серебряной посудой или отличный кусок янтаря, отломавшийся от окаменелого дерева, сотни лет назад похороненного на дне Внутреннего Моря. На самом деле Илна хотела побеседовать с подругой о том, что происходит. Несомненно, аналогичное желание было и у Шарины.

— Никогда не видела, чтобы люди так шумели во сне, — вздохнула та. Как и Илна, она шла, глядя себе под ноги. — Это меня напугало, хотя дыхание у него ровное. Конечно, была небольшая лихорадка, но, по словам Ноннуса, беспокоиться не о чем. Он ожидал гораздо худшего.

Илна взглянула на подругу.

— Ты доверяешь отшельнику? — спросила она. Шарина посмотрела ей в глаза.

— Да, — ответила она ровным голосом. — Доверяю. Илна кивнула и продолжала исследовать мусор под ногами.

На темном камне лежала перевернутая раковина, мерцающая, как снежинка. Илна аккуратно взяла ее в руки, удивляясь, как это пять ее хрупких верхушек остались целыми.

На оборотной стороне раковины зияла неровная дыра. Кто-то прогрыз ее, чтобы добраться до нежного моллюска. Девушка поморщилась и швырнула находку в море.

— Она ведь была красивая, — с мягким укором сказала Шарина.

— Пока не рассмотришь изнанку, — возразила Илна. Она подавила вздох. — Вот так и в жизни все.

Подруги пошли дальше.

— Женщина, которую спас Гаррик, колдунья, — молвила Шарина себе под ноги. — Она произносила заклинания над ним. Прямо в открытую.

— Я видела, — сказала Илна.

Вспомнилось, как захолонуло сердце, когда она выглянула из кухни и увидела Теноктрис, читающую нараспев заклинания над дымящейся жаровней. В первый момент она хотела что-то возразить, но семья Гаррика молчала, будто происходящее столь же естественно, как дневной свет. И отшельник невозмутимо продолжал свое лечение. Некоторые из посетителей испуганно обсуждали увиденное, но никто не сделал попытки вмешаться.