Повелитель мух. Наследники. Воришка Мартин - [14]
Саймон осторожно высунул голову:
– Ты главный. Ты их сам распустил.
Ральф, растянувшись, смотрел на небо и пальмы.
– Собрания. Очень уж мы их любим. Каждый день. Хоть по два раза в день. Все болтаем. – Он оперся на локоть. – Вот сейчас протрублю в рог, и увидишь – примчатся как миленькие. И все честь честью, кто-то скажет – давайте построим самолет, или подводную лодку, или телевизор. А после собрания пять минут поработают и разбегутся или охотиться пойду-т.
Джек вспыхнул:
– Ну, мясо-то нам нужно.
– Да, но пока его что-то не видно. А шалаши нам тоже нужны. И вообще: охотники твои давным-давно вернулись. Купаются.
– Я один пошел, – сказал Джек. – Я их отпустил. Мне…
Он рвался передать, что́ гнало его выследить, настигнуть, убить.
– Я один пошел. Я думал, я сам…
Снова метнулось в глазах безумие.
– Я думал, я убью.
– Но не убил.
– Думал, убью.
Голос у Ральфа дрожал от подавленного волненья:
– Но ты не убил пока что.
Если б не призвук скрываемой ярости, предложенье могло показаться невинным:
– Ну а насчет шалашей – это ты никак?
– Нам мясо нужно.
– Но его у нас нет. – Враждебность звенела уже открыто.
– Будет! В следующий раз будет! Мне бы только бородку на копье. Мы ранили свинью, а копье не держится. Вот научимся делать бородки…
– Нам нужны шалаши.
И вдруг Джек завопил надсадно:
– Обвиняешь меня, да?
– Нет, просто мы весь день тут потеем. Больше ничего.
Оба покраснели и отвели глаза. Ральф перекатился на живот и стал дергать травинки.
– Если дождь польет, как когда мы высадились, нам еще как шалаши понадобятся. И потом, нам шалаши нужны из-за… ну…
Он запнулся. Оба перебарывали гнев. И Ральф углубился в другую, безопасную тему:
– Сам-то ты не замечал?
Джек опустил копье, сел на корточки.
– А что?
– Ну, боятся они.
Он снова перекатился на спину и посмотрел в свирепое, чумазое лицо Джека.
– Понимаешь – снится им что-то. Я слышал. Ты вот ночью не просыпался?
Джек покачал головой.
– Разговаривают, плачут. Малыши. А то и… будто бы…
– Будто бы плохо на этом острове.
Удивленные тем, что их перебивают, оба подняли глаза на строгое лицо Саймона.
– Будто бы, – сказал Саймон, – зверь… зверь или змей и вправду есть. Помните?
Двое старших вздрогнули от постыдного слова. О змеях уже не упоминалось, не полагалось упоминать.
– Будто бы плохо на этом острове, – отчеканил Ральф. – Да, точно.
Джек сел и вытянул ноги.
– Они чокнутые.
– Да, шизики. А как на разведку ходили – помнишь?
Оба улыбнулись, вспомнив те чары первого дня. Ральф продолжал:
– Так что шалаши нам нужны вместо…
– Дома родного.
– Точно.
Джек подобрал ноги, обхватил переплетенными руками коленки и нахмурился, стараясь разобраться в собственных мыслях.
– А все же в лесу, ну, когда охотишься, не тогда, конечно, когда фрукты рвешь, а вот когда один…
Он осекся, не уверенный, что Ральф серьезно его слушает.
– Ну-ну, говори.
– Когда охотишься, иногда чувствуешь…
И вдруг он покраснел.
– Это так, ерунда, в общем. Просто кажется. Но ты чувствуешь, будто вовсе не ты охотишься, а за тобой охотятся: будто сзади, за тобой, в джунглях все время прячется кто-то.
Снова все трое молчали. Саймон – вдумчиво, Ральф – недоверчиво и почти негодуя. Он сел, выпрямился, почесал грязной пятерней плечо.
– Ну, не знаю.
Джек вскочил, затараторил:
– Так бывает в лесу. Находит. Ерунда, конечно. Только… Просто…
Он побежал было к воде и сразу вернулся.
– Просто я понимаю, каково им по ночам. Ясно? Ну и все.
– Главное – надо, чтоб нас спасли.
Джеку пришлось минуту подумать, пока он сообразил, о каком спасении речь.
– Спасли? Это конечно! Но сначала мне свинью бы добыть… – Он схватил копье и вонзил в землю. Снова глаза за-стлало безумие.
Ральф критически оглядел его из-за светлой путаницы волос:
– Только бы твои охотники помнили про костер…
– Опять ты с этим костром!..
Оба затрусили по берегу и уже у края воды повернулись и посмотрели на розовую гору. Дымная струйка чертила меловую полосу по густой сини и, качнувшись, таяла в вышине. Ральф нахмурился:
– Интересно, далеко его видно?
– А как же.
– Нет, мало дыма.
Словно почувствовав на себе их взгляд, струйка у основания растеклась густой кляксой, и та поползла вверх мутным столбцом.
– Зеленых веток добавили, – пробормотал Ральф. – Чего это они? – Он сощурился, обернулся к горизонту.
– Там! – Джек заорал так, что Ральф даже подскочил.
– Что? Где? Корабль?
Но Джек показывал на высокие откосы, которые шли с горы к более плоской части острова.
– Ясно! Там они и лежат! И куда им еще деваться, когда припечет!
Ральф недоуменно смотрел в его ликующее лицо.
– Они высоко забираются. Высоко – и в тень, и отдыхают в жару, как у нас коровы…
– Я думал, ты корабль увидел!
– Можно подкрасться… лица разрисовать, чтоб не увидели… окружить их и…
Но Ральфа от негодованья уже понесло:
– Я же тебе про дым! Да ты что-о? Не хочешь, чтоб тебя спасали? Заладил – свиньи, свиньи, свиньи!
– Нам мясо нужно!
– Я весь день работаю, и со мной никого, только Саймон, а ты приходишь и даже не замечаешь, чего мы понастроили!
– Я тоже не загорал.
– Тебе это одно удовольствие! – кричал Ральф. – Ты любишь охотиться! А вот я…
Оба стояли на ярком берегу, ошарашенные этим взрывом чувств. Ральф первый отвел глаза, якобы посмотреть на играющих в песке малышей. Из-за площадки неслись крики охотников в бухте. На краю площадки растянулся Хрюша, глядя вниз, в слепящую воду.
«Повелитель мух». Подлинный шедевр мировой литературы. Странная, страшная и бесконечно притягательная книга. Книга, которую трудно читать – и от которой невозможно оторваться.История благовоспитанных мальчиков, внезапно оказавшихся на необитаемом острове.Философская притча о том, что может произойти с людьми, забывшими о любви и милосердии. Гротескная антиутопия, роман-предупреждение и, конечно, напоминание о хрупкости мира, в котором живем мы все.
Одно из самых совершенных произведений английской литературы.«Морская» трилогия Голдинга.Три романа, посвященных теме трагического столкновения между мечтой и реальностью, между воображаемым – и существующим.Юный интеллектуал Эдмунд Тэлбот плывет из Англии в Австралию, где ему, как и сотням подобных ему обедневших дворян, обеспечена выгодная синекура. На грязном суденышке, среди бесконечной пестроты человеческих лиц, характеров и судеб ему, оторванному от жизни, предстоит увидеть жизнь во всем ее многообразии – жизнь захватывающую и пугающую, грубую и колоритную.Фантазер Эдмунд – не участник, а лишь сторонний наблюдатель историй, разыгрывающихся у него на глазах.
Лейтенант потерпевшего крушение торпедоносца по имени Кристофер Мартин прилагает титанические усилия, чтобы взобраться на неприступный утес и затем выжить на голом клочке суши. В его сознании всплывают сцены из разных периодов жизни, жалкой, подленькой, – жизни, которой больше подошло бы слово «выживание».Голдинг говорил, что его роман – притча о человеке, который лишился сначала всего, к чему так стремился, а потом «актом свободной воли принял вызов своего Бога» и вступил с ним в соперничество. «Таков обычный человек: мучимый и мучающий других, ведущий в одиночку мужественную битву против Бога».
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Сборник "Сила сильных" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.В очередной том вошли произведения классиков мировой литературы Джека Лондона "До Адама" и "Сила сильных", Герберта Уэллса "Это было в каменном веке", Уильяма Голдинга "Наследники", а также научно-художественная книга замечательного чешского ученого и популяризатора Йожефа Аугусты "Великие открытия"Содержание:Джек Лондон — До Адама (пер. Н. Банникова)Джек Лондон — Сила сильных (пер.
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Театр» (1937)Самый известный роман Сомерсета Моэма.Тонкая, едко-ироничная история блистательной, умной актрисы, отмечающей «кризис середины жизни» романом с красивым молодым «хищником»? «Ярмарка тщеславия» бурных двадцатых?Или – неподвластная времени увлекательнейшая книга, в которой каждый читатель находит что-то лично для себя? «Весь мир – театр, и люди в нем – актеры!»Так было – и так будет всегда!«Рождественские каникулы» (1939)История страстной, трагической, всепрощающей любви, загадочного преступления, крушения иллюзий и бесконечного человеческого одиночества… Короткая связь богатого английского наследника и русской эмигрантки, вынужденной сделаться «ночной бабочкой»… Это кажется банальным… но только на первый взгляд.
«Повелитель мух» – один из величайших романов ХХ века, который стоит наравне с бессмертными произведениями Дж. Оруэлла и О. Хаксли.История благовоспитанных мальчиков, внезапно оказавшихся на необитаемом острове. Философская притча о том, что может произойти с людьми, забывшими о любви и милосердии. Гротескная антиутопия, роман-предупреждение и, конечно, напоминание о хрупкости мира, в котором живем мы все.Другую грань таланта писателя отражает сборник повестей «Бог-скорпион», где глубокие философские размышления облечены в форму изящных притч.
«1984» — своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века — «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда «общество потребления» — или доведенное до абсолюта «общество идеи»? По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы… «Скотный двор» — притча, полная юмора и сарказма. Может ли скромная ферма стать символом тоталитарного общества? Конечно, да. Но… каким увидят это общество его «граждане» — животные, обреченные на бойню? В книгу включены также эссе разных лет — «Литература и тоталитаризм», «Писатели и Левиафан», «Заметки о национализме» и другие.
«Чума» (1947) – это роман-притча. В город приходит страшная болезнь – и люди начинают умирать. Отцы города, скрывая правду, делают жителей заложниками эпидемии. И каждый стоит перед выбором: бороться за жизнь, искать выход или смириться с господством чумы, с неизбежной смертью. Многие литературные критики «прочитывают» в романе события во Франции в период фашистской оккупации.«Записки бунтаря» – уникальные заметки Альбера Камю периода 1942–1951 годов, посвященные вопросу кризиса буржуазной культуры. Спонтанность изложения, столь характерная для ранних дневников писателя, уступает место отточенности и силе мысли – уже зрелой, но еще молодо страстной.У читателя есть уникальная возможность шаг за шагом повторить путь Альбера Камю – путь поиска нового, индивидуального, бунтарского смысла бытия.